– Нет, – мгновенно среагировала Аркаша.

– Чух, лакричная палочка, что ж сразу-то в штыки? – полюбопытствовал голос, по тональности напоминавший надрывную мелодичность скрипки. Лакрисса, не переставая трясти булькающий предмет, шагнула в сторону, открывая обзор на новый субъект действа. На преподавательском столе, положив ногу на ногу, сидела старушка. Кожа белее, чем у свежего мертвеца, туго обтягивала черепушку, оставляя небольшую рыхлость на впалых щеках и лбу. Под большими глазами – неожиданно ярко-зелеными – расположились сероватые мешочки, как будто на этих участках прямо к коже были приклеены горсти окрашенного изюма. Голову украшала черная шапочка, из которой торчал высокий пушистый хвост белоснежных нитей, а остальное одеяние старушки состояло из белой блузки с огромными пышными рукавами и кожаных брючек – до того узких, что казалось, ткань лепится прямо к голым костям. Старушка старушкой, но, судя по губам, густо сдобренным алой помадой, длинным и, вероятно, накладным ресницам, бренчащим браслетам на узких запястьях и высоченным каблукам на блестящих лакированных ботиночках, дамочка считала себя кем угодно, но точно не старушкой.

– Преподаватель?

– Неа. – Лакрисса хихикнула, глядя на вытянувшееся лицо Аркаши. – И да, ты спросила об этом вслух.

– Кто преподаватель? Чух вас, карасики. Какой из меня учитель? Без образования чо ли, аки недоросль болезненный. – Дамочка любовно пробежалась взглядом по своим отполированным ногтям, покрытым зеленым лаком, и, причмокнув губами, сообщила: – Второкурсница Сириуса я, лакричная палочка. Учуся я здеся.

– Маруся и правда уже на втором курсе. – Лакрисса перестала трясти таинственный предмет. – Блэк-джек принимает всех, кто желает учиться. Всеядный он.

– Именно, именно. – Маруся закивала. Белоснежный хвост пробежался по тощим плечам. – Третьего мужа схоронила. Дитяти все разбежались, правнуки уже вылупились, а я дай, думаю, уму-разуму поучусь. Ведьма-то я да знахарка, но ведь нынче без образования никуды. Да и туточки карасиков писаных не счесть. Дай, думаю, повыбираю да на сеновал утащаю пожмякать. Да, карасик? – Маруся хитро подмигнула Данилу.

– Да, Марусь, ты у нас продуманная, – усмехнулся юноша.

– А как же иначе, карасик? Я прям щас тебя бы и утащала, красавушка.

– Ой, ты мне льстишь, Марусь.

Аркаша, почувствовав, что Данил слегка ослабил хватку, дернулась, но добилась лишь того, что юноша подцепил ее за локти, совершенно ограничив свободу движения.

– Ну у вас тут весело и все-такое, но мне пора и честь знать. – Аркаша попыталась пройти вперед, но Данил приподнял ее, и она лишь беспомощно поболтала ногами в воздухе. – Мне того, на пару надо.

– Да не волнуйся ты. – Лакрисса задумчиво осмотрела предмет, который не так давно трясла как безумная. Пульверизатор с розовым прозрачным корпусом. В его нутре плескалась какая-то блестящая жидкость. – Народ, у меня все готово. Остался последний ингредиент. Линси!

– Чего? – донеслось с верхних ярусов.

– В эксперименте поучаствуешь?

– Я же уже отказался.

– А ты глянь, кто у меня есть!

«А кто у нее есть? – Аркаша встрепенулась. – Я, что ли? Да какой из меня аргумент!»

– Я же сказал, не хочу. – На столе верхнего яруса гибкая фигура продемонстрировала эффектные потягушки – похоже, дикий кот дремал прямо на столешнице, – а затем Роксан нехотя глянул вниз. – ЗЕФИРИНКА?!!

– Она, она, – радостно подтвердила Лакрисса, помахивая пульверизатором. – Ну что, котейка? Участвуешь?

– Конечно!!! – Роксан поскакал вниз прямо по столам, сопровождаемый возмущенными воплями студентов и плаксивым поскрипыванием столешниц.