Встаю и медленно подхожу к окну.

Ещё ничего не произошло, а я уже чувствую кровь. В моей жизни было столько дерьма, что инстинкты, как натренированные, сразу реагируют на опасность.

Проходит ночь, но на утро Мирослава не возвращается. Я теряю покой и проглатываю эспрессо кружку за кружкой, не замечая горького вкуса.

– Это моя вина, – проговариваю в воздух.

– Её мобильный недоступен. Машина нигде не светилась, – докладывает Кирилл. Сам с мешками под глазами от недосыпа.

Верный пёс. Доверяю ему безоговорочно, как своей правой руке.

Делаю глубокий вдох, надеясь, что кислород поможет избавиться от давящей тяжести в груди. Но эффект нулевой.

Девчонка в беде. И ей крупно повезёт, если ещё выберется живой.

Поверить не могу, что урод так быстро до неё добрался. Мои подозрения относительно того, что в окружении есть крыса, только усиливаются.

Кто-то следит за мной и докладывает ему. Во всех подробностях. А скотина только и ждёт шанса, чтобы ударить побольней. Но папка у меня, и скоро, очень скоро, я передам её в нужные руки.

А перед этим найду ублюдка, чтобы свести счёты. И потом упеку его пожизненно за решётку.

На следующий день Кирилл заходит в мой кабинет с похоронной миной.

– Говори, – поджимаю губы, готовясь услышать худшее.

– Она мертва.

– Где нашли?

– Её машину обнаружили возле заброшенного склада. Не мы. Менты.

– Её тело было там?

– Да. Изуродованное синяками от ударов и многочисленными порезами.

Мертва?

Хочется задать этот вопрос вслух, но я не решаюсь. Не из-за стеснения, я просто боюсь, что ответ мне не понравится.

Адам так близко, что я невольно задерживаю дыхание.

– Есть правила, которым тебе как моей сабе придётся подчиняться, – вдруг меняет тему.

– Какие правила?

– Расскажу, когда мы будем в красной комнате.

Берёт меня за руку и ведёт в коридор. Его ладонь удивительно тёплая. Я сжимаю её сильнее. Не хочу, чтобы он меня отпускал. Мужчина излучает такую уверенность и силу, что я готова пойти за ним хоть на край света, лишь бы быть под защитой этой каменной стены.

Пока мы идём по коридору, я пользуюсь шансом рассмотреть мужчину. На нём белая футболка, более облегающая, чем рубашки, в которых я привыкла его видеть. И в ней татуировки заметнее.

Он невероятно красив.

Чего греха таить, и очень сексуален.

Адам открывает дверь в комнату и приглашает меня зайти первой. Не выпуская его руку, иду вперёд. Но стоит мне увидеть кровавые стены и стеллажи, заполненные орудиями пыток, как страх напоминает о себе.

– Ты боишься? – поворачивает меня к себе.

– Да, – не кривлю душой и говорю, как есть.

– Чего именно?

– Что ты сделаешь мне больно.

– Сделаю, и не раз, – проговаривает спокойно, – и тебе эта боль скоро начнёт нравиться.

– Нравиться? Как боль вообще может кому-то понравиться?

В голове не укладывается, о чём он говорит.

– Как ты представляешь себе БДСМ?

– Есть доминант и сабмиссив. Доминант получает удовольствие, издеваясь над сабмиссивом. А тот терпит унижения, потому что дал на это согласие. Разве не так?

– Это больше походит на чистый мазохизм. В БДСМ оба партнёра получают удовольствие.

– Но… это же… неправда. Как кому-то может понравиться, когда над ним издеваются?

– Разве я вчера над тобой издевался?

– Ты? Нет. Конечно, нет. Всё было нормально.

– Тебе понравилось?

– Немного, – уклончиво пожимаю плечами.

– Вот видишь: вчера ты подчинялась мне, – усмехается. – И тебе это немного понравилось.

Не могу не улыбнуться.

– Ну, если между нами всё будет так, как вчера, то…

– То что? – подгоняет меня.

– Мне, наверное, стоит перестать бояться?