На расстоянии около мили от Эрлскастла дорогу на Ширинг пересекал тракт. У этого перекрестка путник мог повернуть либо на север – в Глостер, к уэльсской границе, либо на юг – в Винчестер, к побережью. Уильям и Уолтер повернули на юг.

Обида Уильяма вылилась в ярость. Он был готов ударить Алину, а рыцарей просто прикончить. С каким удовольствием он вогнал бы свой меч в каждый смеющийся рот, а потом бы еще и протолкнул – дальше, в глотку! В голове его уже созрел план, как отомстить за себя хотя бы одному из них. А если получится, он еще и добудет требуемое доказательство. Это давало и утешение.

Прежде всего надо схватить графского гонца. Когда дорога пошла лесом, Уильям спешился и повел коня на поводу. Уолтер молча ехал следом, не решаясь заговорить. Дорога сузилась, Уильям остановился и повернулся к Уолтеру.

– Кто лучше владеет ножом, ты или я?

– В ближнем бою сильнее я, – осторожно ответил слуга. – А метаешь точнее ты, милорд. – Когда у Уильяма было скверное настроение, все называли его милордом.

– Ты сможешь сбить с ног несущегося коня? – продолжал Уильям.

– Если у меня будет хорошая крепкая жердь, то да.

– Тогда выбери небольшое дерево, выдерни его и обломай ветки. Вот и будет у тебя крепкая жердь.

Уолтер отправился выполнять приказание.

Уильям провел коней через заросли к небольшой поляне на приличном расстоянии от дороги и там привязал, затем расседлал и запасся веревками и ремнями от сбруи достаточной длины, чтобы хватило связать человека по рукам и ногам. Его план не был обдуман до мелочей, но и времени для этого не оставалось, и приходилось лишь надеяться на удачу.

На обратном пути к дороге он подобрал обломок ветви старого дуба, сухой и тяжелый, который можно использовать как дубину.

Уолтер уже ждал его, жердь была готова. Уильям указал место, где должен спрятаться слуга, за толстым стволом бука у дороги.

– Смотри, не брось жердь раньше времени, а то конь успеет перепрыгнуть, – предупредил он. – Но и не прозевай – если зацепишь только за задние ноги, конь не свалится. И постарайся вогнать конец в землю – так надежнее.

– Мне уже случалось видеть, как это делается, – кивнул Уолтер.

Уильям вернулся ярдов на тридцать назад по дороге. Его задачей будет заставить коня понести, чтобы он уже не смог увернуться от жерди Уолтера. Притаившись у самого края леса, он присел и стал ждать. Рано или поздно один из гонцов графа Бартоломео должен здесь проехать. Уильям надеялся, что ждать придется недолго. У него не было уверенности, что план сработает, и ему не терпелось побыстрее осуществить его.

«Когда рыцари смеялись надо мной, они и понятия не имели, что я за ними шпионил, – думал он. – Но очень скоро один из них это поймет. И горько пожалеет, что смеялся, вместо того чтобы упасть на колени и целовать мне ноги. Он примется рыдать, и просить, и умолять, чтобы я простил его, а я-то уж постараюсь, чтобы раны получились особенно болезненными».

Но не только мысль о расправе утешала его. Если все получится, это может привести к падению графа Бартоломео и возвышению Хамлеев. Тогда уж те, кто хихикал по поводу несостоявшейся свадьбы, задрожат от страха, а кое-кому будет и похуже.

Падение Бартоломео решит участь Алины, и эта мысль доставляла Уильяму особое удовольствие. Ей придется расстаться со своим высокомерием, когда отца вздернут как изменника. И если она так любит шелка и сахар, то, чтобы получить их, ей придется выйти за Уильяма. Он вообразил ее – робкая и кающаяся, вот она несет ему из кухни горячий пирог, глядя на него снизу вверх своими огромными черными глазами, готовая услужить ему, надеющаяся на ласку, с чуть приоткрытым нежным ртом, жаждущим поцелуев…