Его отец остановился в дверях напротив графа Бартоломео. Жестом побежденного граф протянул ему свой меч – рукояткой вперед. Перси взял его, и вновь раздались победные крики воинов.

Когда они смолкли, Уильям услышал голос Бартоломео:

– Почему ты это сделал?

– Ты замышлял мятеж против короля.

Осведомленность лорда изумила графа, и на его лице читался страх. Уильям, затаив дыхание, гадал, признает ли перед всем народом граф Бартоломео свое участие в заговоре. Но тот, вновь обретя самообладание, расправил плечи и гордо произнес:

– Я буду защищать свою честь перед королем.

Отец кивнул:

– Как хочешь. Вели своим людям сложить оружие и покинуть замок.

Тихим голосом граф отдал своим рыцарям распоряжение, и они один за другим начали подходить к Перси, бросая к его ногам мечи. «Вы только посмотрите, как покорны они моему отцу!» – с гордостью думал он.

– Окружи графских лошадей и привяжи, – приказал Перси одному из своих рыцарей. – Возьми еще людей, пусть разоружат мертвых и раненых.

Оружие и лошади побежденных им теперь не принадлежали: воинов Бартоломео отпустят на все четыре стороны безоружных и, естественно, пешком. Люди Хамлея опустошат графские закрома. Награбленное погрузят на отобранных лошадей и отправят в Хамлей, деревню, чье имя носила эта семейка.

Отец сделал знак подойти другому рыцарю и сказал:

– Собери тех, кто работал на кухне, и вели им готовить обед. Всех остальных – вон.

После битвы воины проголодались, и теперь им предстоял пир. Прежде чем войско отправится восвояси, лучшее из запасов графа Бартоломео будет съедено, а отборные вина выпиты.

Минутой позже рыцари, окружавшие отца Уильяма и графа Бартоломео, расступились, образовав проход, и в зале появилась его мамаша.

Среди всех этих здоровенных вояк мать выглядела крошечной, а когда она размотала закрывавший лицо шарф, те, кто видел леди Хамлей впервые, содрогнулись от ее уродства.

– Большая победа, – проговорила она довольным голосом, посмотрев на отца.

Уильяму хотелось сказать: «Все это благодаря мне. Правда, маменька?» – но он прикусил язык, а вместо него заговорил отец:

– Это Уильям постарался. Молодец!

Мать повернулась к сыну, с нетерпением ожидавшему ее одобрения.

– В самом деле?

– Да, – сказал отец. – Мальчик неплохо поработал.

– Возможно, так оно и есть, – кивнула мать.

Обрадованный материнской похвалой, Уильям глупо осклабился.

Она взглянула на графа Бартоломео.

– Графу следовало бы поклониться мне.

– Этому не бывать! – возмутился Бартоломео.

– Притащите-ка сюда его дочь, – велела мать.

Уильям осмотрелся. На какое-то время он совсем позабыл об Алине. Он пробежал глазами по лицам слуг и детей и сразу увидел Алину, стоявшую рядом с Мэттью, женоподобным управляющим своего отца. Уильям подошел, взял ее за руку и подвел к матери. Мэттью последовал за ними.

– Отрежьте ей уши, – велела мать.

Алина пронзительно закричала.

Уильям почувствовал, как по его бедрам пробежало странное волнение.

Лицо графа Бартоломео сделалось серым.

– Ты обещал, что не тронешь ее, если я сдамся, – сказал он, обращаясь к Перси.

– Все будет зависеть от твоего послушания, – проговорила мать.

«Это разумно», – согласился Уильям.

По лицу Бартоломео было видно, что он не готов к покорности.

«Интересно, – думал Уильям, – кому маменька поручит отрезать Алине уши?» Может быть, ему? Эта мысль его взволновала.

– На колени! – приказала мать графу.

Бартоломео медленно опустился на колени и склонил голову.

Уильям почувствовал легкое разочарование.

– Посмотрите! – воскликнула мать, обращаясь к собравшимся. – Вот что ожидает человека, который посмеет оскорбить Хамлеев! – Она вызывающе обвела взглядом зал. Сердце Уильяма трепетало. Честь его семьи была восстановлена.