Учитель редко говорил о выгоде, судьбе и человечности.

Житель улицы Состоятельных сказал:

– Как велик Конфуций! Его ученость необъятна, вот только не сумел ни в чем прославиться.

Учитель, услышав об этом, обратился к своим ученикам:

– Чем же мне заняться? Заняться ль управлением колесницей? Заняться ли стрельбой из лука? Займусь-ка управлением колесницей.

Учитель сказал:

– По ритуалу, шапке надлежит быть из пеньки, но ныне ее делают из шелка, что дешевле, и в этом я следую за всеми. По ритуалу, надо кланяться внизу у входа в залу, но ныне кланяются наверху, что дерзко. Пусть буду против всех, но кланяюсь внизу.

Учителю были чужды четыре недостатка: склонность к домыслам, излишняя категоричность, упрямство, себялюбие.

Когда Конфуцию угрожали в Куане, он сказал:

– Разве после смерти государя Просвещенного тут, во мне, не уцелела просвещенность? Если бы Небо пожелало эту просвещенность погубить, то я не смог бы приобщиться к ней. Но Небеса ее не погубили. А куанцы… Как им со мною справиться?

Кравчий спросил Цзыгуна:

– Как много у Учителя способностей, талантов! Он обладает высшей мудростью?

Цзыгун ответил:

– Воистину Небо позволило ему приобщиться к высшей мудрости. Еще он наделен многими талантами.

Учитель, услышав об этом, сказал:

– Знает ли меня кравчий? Я был незнатен в молодости, поэтому знал много простых профессий. А много ли умеет благородный муж? Совсем немного.

Лао сказал:

– Учитель говорил: «Я умел много, так как не был испытан на службе».

Учитель сказал:

– Есть ли у меня какие-либо знания? Их нет. Но когда селяне просят у меня совета, я, не имея никакого представления об их деле, выясняю только, где его начало и конец, и больше ничего не объясняю.

Учитель горестно изрек:

– Не прилетает благовещий феникс, не шлет река предначертаний, свершается мой час последний!

Когда Учитель встречался с человеком в траурном либо церемониальном одеянии или со слепцом, то при виде их всегда вставал, а подходя к ним, непременно ускорял шаг.

Печально вздыхая, Янь Юань сказал:

– Смотрю – оно все выше, вникаю – все сокрытей, гляжу – передо мною, то вдруг уж позади. И вот когда все мои силы на исходе, оно как будто уже рядом. Я хочу следовать за ним, но не могу.

Учитель сразу все не раскрывает, умеет завлекать людей. Он всесторонне просвещает нас и сдерживает ритуалом.

Учитель тяжело заболел, Цзылу послал к нему для несения службы своих учеников. Когда Учителю стало лучше, он сказал:

– Уже давно Цзылу совершает лицемерные поступки. Кого я обману, считая, что обрел подданных, когда на самом деле их у меня нет? Небо обману? Ужель мне лучше умереть в окружении подданных, чем на руках моих учеников? Пусть даже и не удостоюсь пышных похорон, но ведь меня не бросят после смерти на дороге!

Цзыгун спросил:

– Есть тут у нас изделие из прекрасной яшмы. Спрятать ли его в шкатулку и хранить или продать достойному ценителю?

Учитель ответил:

– Продать! Продать! Я жду ценителя.

Учитель хотел уйти жить к восточным варварам. Кто-то воскликнул:

– Как же Вы сможете там жить? Они ведь так грубы!

Учитель ответил:

– Какая грубость может быть там, где благородный муж?

Учитель сказал:

– Когда из Вэй я возвратился в Лу, музыка была исправлена. Все оды, гимны обрели свои места.

Учитель говорил:

– На стороне служить князю и сановникам, а дома – своему отцу и старшим братьям; не сметь пренебрегать заботой об умерших и пьяным от вина не быть – что есть во мне из этого?

Учитель, стоя на берегу реки, сказал:

– Все уходящее, как эти воды, не прекращает своего движения день и ночь.