– Дорогие товарищи депутаты! Рабочие, солдаты, ремесленники и крестьяне…

Есть ли здесь крестьяне? – подумалось ему. – Да нет, откуда им быть? Они ведь, поди, сеют по весне… А мироеды? Хорошее слово – «мироед»! Как это я забыл о нем?..

– Не дайте увлечь себя всяким мироедам! – закричал он что есть мочи. – Всяким филистерам от политической кухни, меньшевикам, адвокатам, проституткам, скотоложникам и прочей буржуазной сволочи сказками о том, что революция уже совершилась…

А я ведь сам – адвокат и буржуазная сволочь. Как странно!..

– Нет, она не совершилась. Царь напуган – и только! Временное правительство сформировано – и только! Учредительное собрание объявлено как цель – и только… Нет! Пока фабрики и заводы не принадлежат рабочим, пока землей распоряжается кулак-мироед, а не беднейшее крестьянство, пока мы воюем в бессмысленной империалистической войне… нет и не может быть революции сверху! Революции нету! Но она будет… Она будет, если русский пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством возьмется за оружие и штыками загонит буржуазную сволочь на помойку истории! Отправит ее в нужник! В ретирадное место! Пусть она смердит там и пускает в воздух миазмы либерализма и бессмысленных восклицаний об абсолютной свободе личности!.. Которая есть порнография и педерастия, есть физиологическое отправление крупной буржуазии, ее недержание желудка, а также гуманитарный понос латифундистов, денежных мешков и финансовых воротил!..

А ведь хорошо сказал! Глуповато, но хорошо! Услышали ли они, что я картавлю? Нет? Да они, по-моему, вообще ничего не услышали!.. Ни капельки.

Ленин с сомнением оглядел первые ряды. Надо сказать, что лица этих слушателей были осмысленны, середина же и край митинга уже металась по площади в поисках новой жертвы, которую требовалось подсадить на броневик. Вот-вот и притащат какого-нибудь нового истукана…

– Мы согласны, господин Ульянов… Со многим согласны, но есть одно условие! – услышал Ильич вопль у своих ног.

Под квадратными носами его черных ботинок стоял господин в котелке и с набриолиненными усами. Несмотря на фатовской вид, лицо его изображало страстную муку.

– Вы кто? – спросил его с подозрением Ильич.

– Член Государственной думы Шульгин! – ответил котелок.

Шульгин? Не помню. Не журналист ли? Редактор черносотенной газетки «Киевлянин»… И как его сюда занесло? Это ведь не для них. На балет идите! На балет! В партер или ложу… А грязная площадь – не про вас!

– Чего вам, господин Шульгин? – пробормотал надменно Владимир Ильич.

Они были почти рядом друг с другом и поэтому могли позволить себе доверительный разговор.

– Я готов снять с себя последнюю рубашку… Последние штаны!.. Остаться голым и всё отдать вам, социал-демократам! Но только при условии, что вы восстановите русскую воинскую честь и прогоните германцев к берегам Вислы и Рейна!..

Василий Витальевич начал задыхаться. Уже второй день он ходил на площадь перед Финляндским вокзалом и слушал мысль, прибывающую из-за границы. Эта русская мысль скверно пахла, потому что под европейским солнцем явно испортилась и забродила. Издеваются они над нами, что ли? – всё чаще приходило в голову Шульгину.

Ленин внезапно захмелел. Его хмель был сродни вдохновению. Реплика монархиста Шульгина уже напоминала партийную конференцию, какой-нибудь меньшевистский голос или подголосок, над которым можно было издеваться в свое удовольствие без опаски нежелательных последствий.

– А вот и нет, господин Шульгин! Ваше нижнее белье нам совсем не подходит. Оставьте его себе, только стирайте почаще! – Ильича понесло в открытый океан риторики и обещаний, под которыми бурлил один кураж, но не было программы и расчета. – Портянки – себе! И штопаные носки – тоже себе! Скажу вам больше. Мы, русские большевики-интернацио-налисты, обеспечим вас самым необходимым, когда придем к власти. Английским сукном, рейнскими винами и головкой лимбургского сыра со слезой, при условии, что вы будете заниматься общественно-по-лезным трудом! Никакого саботажа и тунеядства мы не потерпим! Особенно от вас, господин Шульгин! Мировая война же кончится сама собой, потому что немецкий пролетариат возьмет власть в свои руки. Всемирная республика труда из химеры станет явью. И границы между Германией и Россией вообще не будет. Как и самого государства в его традиционном виде. Устраивает ли вас подобная перспектива – Европа без границ? Сколько костюмов вам нужно, господин Шульгин?