Экипаж повернул направо, пересек рельсы по виадуку и выехал на понтонный мост. Широкая и стремительная Ангара удивила Лыкова: живая, светлая, какая-то удивительно чистая. Он поделился наблюдением с Аулиным.

– Как же иначе? – ответил тот. – Она же из Байкала вышла. А там знаете какая вода? Питьевая, вкуснее не бывает. Смотришь в реку, все камешки на дне видать! Это вам не Волга с Невой.

Когда открылась панорама города, коллежский регистратор стал указывать гостю достопримечательности:

– Набережная у нас знатная, и многие лучшие дома видны. Вон справа – видите? Памятник покойному государю, только в этом году открыли.

Иркутянин прыснул и прикрыл рот рукой:

– Когда торжество было, случился конфуз. Памятник, как водится, закрыли белым полотном. Сказали речи, потом дернули за веревку, а полотно не спадает! И так, и эдак – ни в какую. Пришлось пожарных вызывать; с лестницы снимали.

Аулин сделал серьезное лицо и продолжил рассказ:

– Рядом с памятником – дом генерал-губернатора. А с другой стороны улицы – здание Сибирского отделения Императорского Географического общества, знаменитое своей архитектурой, и с музеем. Оттуда к нам ежели смотреть, видна золотоплавильная лаборатория. Важнейшая! Одна на всю Сибирь. Ну храмы торчат… в смысле, возвышаются. Долго рассказывать какие.

Лыков отметил про себя, что храмы у начальника отделения «торчат». И зовут его Бернард, такого имени в православных святцах нет. Но расспросы о личности он пока отложил.

Так, за разговорами, спутники оказались на правом берегу. Пролетка полетела по немощеной набережной. Вблизи она оказалась не такой парадной, какой виделась с моста: пристани, склады, штабеля дров. Но вот открылся благоустроенный бульвар, за ним памятник Александру Третьему, и они выехали на широкую нарядную улицу.

– Называется Большая, – не без гордости объявил иркутянин. – Самая лучшая улица во всей Восточной Сибири. Глядите, какие дома! А городской театр!

Копыта лошади звонко застучали по мостовой. Лыков всмотрелся в покрытие и удивился:

– Булыжник у вас какой мелкий… Почти как галька.

– Из Ушаковки извлекают, потому и мелкий. Другого здесь и не водится.

– Ушаковка – это река такая?

– Точно так, Алексей Николаевич. Впадает в Ангару напротив Московского тракта, с правой стороны. Так себе речонка, но она разделяет центральную часть города и Знаменское предместье. Еще булыжник в ней копают, такие ямы нарыли, что прости господи…

Они ехали, а дома вокруг становились все лучше и параднее. После театра слева показался забор, а напротив него – лютеранская кирха. Здесь Большую улицу пересекала не менее приличная, тоже замощенная.

– Русско-Азиатский банк тут будут строить, – коллежский регистратор кивнул на забор. – Я видел проект: необычное здание, со статуями. А поперек пошла Амурская, другая главная улица. На Соборную площадь выходит. Ну да разберетесь потом. Я вам экскурсию проведу. Город у нас купеческий, из заводов главные – пивоваренные. Но богатеев много. Взять того же Второва. Он хоть и переехал в Москву, мы по-прежнему считаем его иркутянином. А так – народ с хитрецой, но и с совестью. В распоряжении городской думы находятся девятнадцать капиталов, пожертвованных разными лицами на благотворительность. Общая сумма тех капиталов – шесть миллионов рублей! Не знаю, есть ли другой такой город в империи.

– Экскурсию – это хорошо, – поддержал мысль хозяина гость. – Но тогда и по притонам тоже. По криминальным слободам и окраинам, а не только по казовым проспектам.

– Как прикажете, – с запинкой ответил Аулин.