– Я.

– Одна?

– С мамой.

– Где мама?

– На работе.

Девушка все сильнее нервировала Злату.

– Дайте я посмотрю! – сказала она и отодвинула девицу со своего пути. Это было нетрудно, потому что Злата была выше девицы на целую голову.

– Вы чего? – неестественно громко возмутилась та. – Да куда вы претесь? Валите отсюда!

Квартира была однокомнатная, требующая ремонта.

«Девятьсот тысяч, торг», – скривилась Злата мимоходом.

На кухне никого не было, в комнате – тоже.

– Да иди уже отсюда! – пищала девица, бегая следом за Златой. – Уходи! Уходи!

Она словно забыла другие слова.

Злата рванула на кухню, девица вцепилась в рукав ее футболки. Хлопнув ее по белой, усыпанной родинками руке, Злата распахнула дверь и оказалась на балконе. Тут тоже никого не было.

Девица выскочила следом за Златой.

– Где он? – спросила Злата.

– Кто?

– Хватит дурака валять!

Произнося эти три слова, она увидела на допотопном полированном столе-тумбе пирамиду, сложенную из коричневого, отделанного под крокодилью кожу бумажника, пачки сигарет Winston и дешевой зажигалки синего цвета.

Губы Златы произнесли имя:

– Вадим…

– А! – возопила девица торжествующе. – Так тебе муж изменяет!.. Так тебе и надо, стерва!

На ее рожице отразилось злорадство.

Злата пнула девицу в плечо своими твердыми длинными пальцами с такими же твердыми и длинными ногтями, а потом ушла.

– Вы же патологоанатом? – спросила Злата у высокой женщины лет пятидесяти, с модной стрижкой. – Ирина Алексеевна?

– Патолог, – поправила женщина.

Злата с облегчением вздохнула. С большим трудом она разобралась, где ей искать того человека, который проводил вскрытие Вадима. Обошла половину больницы, прежде чем нашла гистологическое отделение, морг и Ирину Алексеевну Измайлову.

Пахло в этом отделении тошнотворно, и Злата боялась, что сейчас откроются двери, и санитары ввезут на каталке мертвое тело. Труп.

Выбросив из головы эти мысли, она, достав из сумки последнюю фотографию Вадима, сделанную кем-то случайно, обратилась к Ирине Алексеевне:

– Скажите, вы этого человека… ну…

– Я не понимаю, – равнодушно произнесла Ирина Алексеевна. – Вы откуда?

– Я неоткуда, я его жена… вдова.

– А в чем проблема? Диагноз оспариваете?

Патолог держалась настороженно, а Злата все никак не могла найти нужные слова.

– Нет, с диагнозом все хорошо. – Злата поняла, что говорит глупость. – То есть не в этом проблема.

– Да, а в чем?

– Мне просто нужно знать, помните ли вы, что вскрывали его?

– Вы о состоянии моей памяти беспокоитесь? – поинтересовалась Ирина Алексеевна.

– Нет, но…

– Если вы доходчиво объясните мне, почему задаете такие странные вопросы, то я помогу вам.

– Хорошо. – Злата сосредоточилась. – Мой муж покончил с собой, а потом я попала в аварию. И я не была на его похоронах, а хоронил его один наш знакомый, ваш хирург. А вчера я видела моего мужа в городе…

Выражение лица Ирины Алексеевны изменилось.

– Я понимаю, – сказала она мягко. – Пойдемте в мой кабинет, я вам чайку налью. Надо чаю попить, хорошо?

Злата кивнула.

– Вообще-то я не все аутопсии провожу, – пояснила Ирина Алексеевна, налив Злате обещанного чаю.

Она села за свой рабочий стол, на котором стояли микроскоп и старинный монитор с кинескопом. Взяла из рук посетительницы фото и стала его рассматривать.

Перед Златой стояла чашка с чаем, но пить его в этом кабинете, с проникающими из коридора запахами, не хотелось.

– И как он покончил с собой? – спросила патолог.

– Повесился.

– Ужасная смерть… Тяжелая. А парень симпатичный, лицо волевое. Странно, что он так поступил.

– Да, – согласилась Злата.