– Он?

– Человек. У которого есть то, что мне нужно. И который сам, должно быть, меня уже ищет. Я не случайно оказался в этом лесу. Я ищу с ним встречи. А нашел тебя. Кто знает, быть может, я нашел то, что мне было предначертано? Ты, верно, будешь смеяться… – На его лице и в самом деле появилась улыбка. – Цыганка нагадала, что в лесу я встречу женщину, которая меня погубит. Белую женщину верхом на черной лошади. «Беги от нее!» – предостерегла меня цыганка. Признаться, я сам над нею посмеялся. Я не верю в гадания. И в это не поверил тем более. Я не боюсь ни белых женщин, ни черных лошадей, – насмешливо сказал Серж. – Бежать? Ну, уж нет! – Он опять привлек ее к себе.

– Ты говоришь загадками, мне это не нравится. Но плохое предчувствие есть и у меня, хотя я и не цыганка. Поцелуй меня, Сережа, быть может, дурные мысли пройдут…

Любовное свидание затягивалось, ее могли хватиться. Но в его объятиях она забывала обо всем. Соболинский не торопился, словно знал, что добыча никуда уже не денется. Его губы изучали ее не спеша, он откровенно наслаждался каждой частичкой ее существа.

Наконец Шурочка от него оторвалась. Поднялась, поправила платье и вытерла губы.

– Я буду у вас сегодня вечером, – потягиваясь, сказал Серж.

– Отец злится. Ухаживай за кем-нибудь из сестер, иначе ты меня больше не увидишь.

– И за кем же? – усмехнулся он.

– За Долли. Она глупа.

– Но мне этого мало, – он взглядом указал на ее грудь, – я хочу видеть тебя сегодня ночью. Выхо– ди в сад. Я буду там. Я приметил у вас в саду белую беседку…

– Завтра, – сказала она, заливаясь краской.

– Хорошо. Пусть завтра. Но я буду там и сегодня. Ночью. Отныне я всегда буду там, где ты.

Шурочка погрустнела. Зачем он врет? Но пусть в ее жизни будет хотя бы одно лето счастья, а дальше… Дальше уж как-нибудь. Они поцеловались на прощанье, и она поскакала домой. Соболинский опять смотрел ей в след и на этот раз не улыбался. Лицо его было задумчивым.

Ночь она провела почти без сна с одной тревожной мыслью: неужели же он там, в саду, в белой беседке? Хотелось немедленно бежать туда и проверить. А вдруг не врет? Между ними и в самом деле существует какая-то мистическая связь. Стоит только об этом подумать, как ей делается страшно. Цыганка… Белая женщина верхом на черной лошади… Белая? Да, у нее светлые волосы. Человек? Что за человек? И что это за таинственные связи, о которых говорит Серж?

Ее состояние было похоже на болезнь. Шурочка словно бредила. Она уже все для себя решила. Будь что будет! Судьбу надо искушать. Не выигрывает тот, кто не рискует и ничего не предпринимает. Хуже смерти ничего быть не может, а это рано или поздно случится со всеми, и с ней в том числе. Значит, надо решиться. Они могут видеться только тайком на опушке леса или ночью в беседке. На именины к Федосье Ивановне ее теперь уж точно не возьмут. Шурочка тяжело вздохнула. Вот и закончились для нее балы, так и не успев начаться!

Завтракать ее не позвали. Варька принесла скудную еду и, поджав губы, сказала, что барыня и барин все еще сердятся и из этой комнаты ей выходить запрещено. Шурочка сначала тоже рассердилась, а потом обрадовалась. Открыла окно и, прихватив с собой книжку, вышла на балкончик, а оттуда ловко спустилась в сад. Она проделывала это уже не впервые. Из книг же в ее комнате оказался лишь припрятанный лубок со сказкой про алмаз.

Она дошла до беседки. А был ли здесь ночью Серж? Принюхиваясь, словно гончая, она пыталась обнаружить его следы. Был он здесь или же не был? Или же это была очередная ложь? Ей показалось, что пахнет табаком, одна из веток сирени обломана, а еще вчера этого не было. Или было?