- Возьми себя в руки, наконец, придурок! Ведёшь себя, будто тебе до сих пор пять. Наворотил хуйни - будь добр ошибки исправлять! - до сих пор помню, как Харрингтон кривился, отворачиваясь, - я надеюсь, что свой член ты хоть никуда не успел присунуть...

Если бы тогда мог, то просадил бы ему прямо по роже. Но во мне было слишком много бурбона.

- Да не хочу я никого, понимаешь... - уже тише, почти беззвучно. Задницей опустился на заснеженный асфальт и обхватил руками голову. - Я умираю без нее, Мэт... Каждый божий день мне тошно от того, что я просто просыпаюсь. Сгораю заживо постоянно, когда вспоминаю ее глаза, а в них только боль, отчаяние и лютая ненависть. Она меня выжигает. Выжигает! А ты спрашиваешь, трахаю ли я кого-то?! Да нахуй их всех! Нахуй!

- Тихо, - упал рядом со мной и привалился плечом, - понимаю. Поверь.

Тогда я был слишком загружен собственным дерьмом, чтобы обратить внимание на его слова. Но толк был. Поэтому сейчас, спустя почти два месяца после событий, разворотивших сердце, я ловлю на себе удивлённые взгляды сотрудников, пока поднимаюсь в свой кабинет.

Кажется, что только Ким мне искренне рада. Не сдерживается и выскакивает обниматься. С благодарностью глажу по спине эту маленькую женщину, слабо улыбаясь. Затем отстраняюсь и перевожу взгляд на дверь, избегая смотреть в сторону кабинета напротив.

- Там? - кивает и отступает. Набираю полную грудь воздуха, ступая на порог.

Отец поднимает глаза и удивлённо вздергивает бровь. Не ожидал - это понятно. Молча прохожу в глубь кабинета, сажусь напротив и складываю руки на груди.

- Спектакль закончился?

Голос ровный, ни единой эмоции не выказывает. Взгляд как всегда суровый, ни один мускул на непроницаемом лице не дрогнет.

- Почему ты не у себя? - игнорирую заданный вопрос.

- Подчищаю за тобой. Как видишь.

Каждое слово рубит. Не даёт возможности не чувствовать за собой вину. И никогда не даст.

- Что мне делать?

Минутная тишина. Томас Тернер изучающе разглядывает меня, надеясь увидеть хоть что-то, но я по-прежнему не даю в ответ ничего из того, что не хочу показывать.

- Юристы начали раскачивать дело Скотта. Ему вынесено обвинение. Так как это твой... дружок, - морщится, - тебе эти и заниматься. С ними взаимодействовать будешь сам. Как и с Митчеллом, если необходимо.

Меня ощутимо передёргивает. Не видел его с того самого злополучного дня. Но, сука, каждое воспоминание распаляет немного притихшую злость.

- Что ещё?

- Текущие сделки остаются на мне, ты начинаешь работать по новым направлениям. Мы сейчас не в очень хорошем положении. Эндрюс выходят из списка акционеров. Все.

Вот сейчас натурально хуею. Все на моем лице написано, так как отец устало откидывается на спинку кресла и потирает шею, вертя ею в разные стороны. Только сейчас осознаю, как сильно он постарел.

- Ты знатно наворотил, Джеймс. Я не знаю, как нам оставаться в выигрыше при таком раскладе.

- Но это дело их жизни. Как они могут все бросить?

Отец смотрит. Тяжело и как-то отчужденно, закрома совести вытаскивая на поверхность.

- Факт остаётся фактом. В связи с новыми для нас обстоятельствами есть ещё один вопрос на обсуждение, но не сейчас.

- Что от меня нужно?

- Узнаешь, когда придет время.

И снова тишина. Осматриваюсь по сторонам, оглядывая родное помещение с каким-то видимым равнодушием. Поворачиваюсь к дивану, рядом с которым чуть не убил Митчелла, и меня подтряхивает. Что не укрывается от пристального внимания отца.

- Если хочешь, можешь переехать в другой кабинет.

- Ким могу забрать?

- Да.

- Отлично. Переберусь в крыло финансового директора. Бывшего.