События в префектуре Гисеньи 8–9 апреля демонстрируют важную особенность геноцида 1994 г.: сил интерахамве было недостаточно, чтобы осуществить массовую резню тутси. Когда тутси оказывались в достаточно большом количестве, они имели возможность эффективно сопротивляться: укрепившись в стенах собора Ньюндо, они дважды отражали нападение милиции. Это обстоятельство указывает на то, что без помощи властных структур геноцид не мог бы принять такого размаха, какой он приобрел в те страшные сто дней. Какова бы ни была эта помощь – прямое участие, предоставление оружия, разоружение беженцев, концентрация их в наиболее удобных для массового истребления местах, – именно она стала решающим фактором превращения микрогеноцидов в геноцид общенациональный. Это касается и морально-психологического воздействия: именно власть предержащие сумели сломать в сознании милиционеров и простых граждан хуту все этические заслоны, которые могли бы помешать им совершать убийства «сообщников инкотаньи» любого пола и возраста в любом месте, даже в церкви. 8 апреля перед нападением интерахамве на приход Бусасамана в коммуне Реверере перед ними выступили Нсенгийюмва и Хасан Нгезе. Собравшиеся танцевали и пели: «Уничтожим этих иньензи, инкотаньи!» Нсенгийюмва обратился к ним с 20-минутной речью, в которой в частности сказал: «Вам придется напасть на святое место. Нужно быть осторожными и не разрушить церковное здание». Позиция властей по отношению к резне в этих словах была сформулирована максимально ясно: церковь – святое место, но его святость не распространяется на тутси; они – за гранью добра и зла.

Резня тутси в соседней префектуре Рухенгери началась так же, как и в Гисеньи, утром 7 апреля 1994 г. Но здесь, в отличие от Гисеньи, основную роль в событиях сыграли местные политические лидеры, в первую очередь Жювеналь Кажелийели, бывший бургомистр Мукинго[446] и влиятельный член НРДДР, который руководил геноцидом тутси в юго-западной части префектуры – коммунах Мукинго, Нкули и Киниги[447]. Кажелийели являлся неформальным главой группы, куда входили его младший брат Гацимбаньи (бургомистр соседней коммуны Нкули), лидер местных интерахамве Мишель Нийигаба и главы коммунальных отделений НРДДР и КЗР Шадрак Сендугу и Бамбонье. Кажелийели пользовался поддержкой Жозефа Нзирореры, уроженца Мукинго, а также был связан с командиром расквартированного поблизости батальона коммандос Рухенгери Лораном Бизабариманой и начальником юридического отдела МО Ефремом Сетако[448], членом АМАСАСУ. Помимо поддержки военных, Кажелийели имел в своем распоряжении почти 700 интерахамве из коммун Мукинго и Нкули, из которых 80 прошли военную подготовку и были вооружены огнестрельным оружием и гранатами. Располагая такой внушительной силой, он мог игнорировать местную власть в лице бургомистра Мукинго Эмманюэля Харериманы, члена РДД, в подчинении у которого находилось всего девять коммунальных полицейских.

Поздно вечером 6 апреля между 22:00 и 23:00, практически сразу после получения известия о гибели Хабьяриманы, Кажелийели собрал в коммунальном офисе Нкули лидеров НРДДР и КЗР и нескольких местных функционеров и заявил им: «Вы хорошо знаете, что это тутси убили <президента>, что они сбили президентский самолет. Чего же вы ждете, чтобы уничтожить врага?» Когда встал вопрос о том, что оружия для нападения недостаточно, Кажелийели связался с Бизабариманой, который рано утром 7 апреля (между пятью и шестью часами утра) прислал из военного лагеря Мукамира к коммунальному офису партию автоматов Калашникова, патронов и гранат. Кажелийели раздал оружие местным милиционерам, после чего отбыл в свою коммуну, заявив: «О’кей, джентльмены… теперь ваша очередь действовать. Я уезжаю в Мукинго, чтобы отслеживать ситуацию, вечером мы встретимся снова, и вы сообщите мне о том, что вы сделали». Интерахамве (их было примерно сто человек) под предводительством Сендугу вместе с группами молодых хуту из обеих коммун, вооруженные мачете, копьями и дубинами, около 9:00 начали резню тутси в ячейке Киньябаба (Киниги). Эта резня продолжалась до 16:00 или 17:00 и стоила жизни восьмидесяти человек. По ее завершении погромщики послали Кажелийели часть добычи (ведро с мясом убитой коровы) и сообщение: «Жювеналь, единственное, что осталось здесь, – это гарь. Мы уничтожили все».