Все женщины из рода Аэрин трепетно относились к сохранению памяти о своей семье и передаче её потомкам. Именно поэтому приставка «Эвенвуд» никогда не пропадала из их имён даже после замужества. И именно поэтому Одихильда, тоже имевшая видения, решилась писать «Песнь».

Но над женской половиной семьи висело странное проклятие. Или благословение – трудно сказать наверняка.

В каждом втором поколении Эвенвудов рождалась ведающая – девочка с необычными способностями. Но с появлением новорожденной, её бабушка непременно покидала физический мир.

Эвенвуды знали тому объяснение: бабушка отдаёт часть своей энергии внучке, чтобы укрепить её магическую силу и тем самым помочь выполнить свою миссию на Земле. Так происходило на протяжении столетий. Ещё ни разу три поколения женщин, две из которых ведающие, в роду Эвенвуд не собирались вместе. До тех пор, пока не родилась Элайна. Внучка Аэрин.

– Мамочка, не уходи! Останься сегодня с нами!

Мириэль глубоко вздохнула, силясь прогнать непрошеные слёзы. Босоногая малышка лет пяти в длинной льняной рубахе и со спутавшимися волосами цвета красного золота крепко держала её за ноги, пытаясь не дать уйти. Догнала у самых ворот.

– Элайна, родная… На дворе ещё совсем темно и сыро, возвращайся в кровать.

– Нет! Не пущууу! – дочь два раза жалобно всхлипнула, а после громко заплакала навзрыд.

Наконец, на крыльцо вышла Аэрин. Оценив ситуацию, пожилая женщина спокойно подошла к внучке, напевая тихую песню на древнеирландском. Не прерывая песни, она аккуратно отняла детские ручки от ног матери, подхватила на руки и понесла в дом.

– Будь осторожнее, ма…, – Мириэль снова сделала судорожный вдох, глотая густой колючий комок. Аэрин успокаивающе махнула дочери, как бы говоря: ступай, я позабочусь.

Глядя вслед удаляющейся матери с успокоившейся малышкой на руках, Мириэль в очередной раз дивилась, сколько сил в этой женщине. И это несмотря на её годы.

***

Промозглая предрассветная сырость и туман настойчиво пробирались под многослойную одежду, пока Мириэль пересекала Гартенштадт. Город садовников – так называли окраину Бамберга, где обосновались фермеры и виноградари.

Здесь же находилось и процветавшее когда-то поместье Майеров, принадлежавшее ещё деду Мириэль по отцовской линии – Стефану Майеру. После смерти деда управление поместьем и прилегающими угодьями перешло по наследству его сыну, отцу Мириэль. Ну а теперь она сама чувствовала ответственность за благополучие его обитателей: своей матери, дочери и тех немногочисленных работников, что ещё остались в поместье.

Неужели ей не хотелось бы остаться дома, с дочерью в это утро? Или вчера? Или месяц назад? Силы небесные! Быть возле Элайны – самое большое её желание! Но поместье переживает уже второй неурожайный год, а церковный оброк не уменьшается. Мириэль вынуждена ежедневно идти работать в город, чтобы кормить семью. А точнее, то, что от неё осталось.

Муж Мириэль, Тиль Хартман, был хозяином кожевенной мастерской. Он слыл талантливым мастером и грамотным управленцем. Подмастерья уважали и любили его, клиенты всегда возвращались. Дела мастерской стабильно шли в гору, даже когда епископ обложил ремесленников Бамберга удвоенными налогами.

Гром грянул два года назад. Ватикан объявил всеобщую мобилизацию в Новый Крестовый поход на турков.

А ведь к тому времени уже больше века прошло с возвращения последнего крестоносца. Мать Мириэль всё твердила, что с этим покончено. Ей было видение. Аэрин пророчила светлое будущее без религиозных войн. Но затем что-то пошло не так. Будто враз покинули многострадальную Землю Светлые покровители, и сознание людей заполнила непроглядная мгла.