После чего закрыл за собой дверь. Когда эти двое вышли, он с новой длинной сигаретой в руке подошел к большому зеркалу, висевшему на одной из стен кабинета. Зачем-то ему, Мукаеву, нужно было иметь здесь зеркало. Быть может, так нравилось собственное лицо? Он ничего этого не помнил. Ни кабинета, ни зеркала. Надо бы спросить, когда повесили, и он ли, следователь Мукаев, об этом попросил. Было ощущение, что перед зеркалом он часто отрабатывал такие вот изящные движения, которые только что продемонстрировал Свистку и практиканту. И при этом любовался собой. Но когда? Зачем? И здесь ли это было?

Он тронул волосы, потом губы, нос. С лицом все в полном порядке. Но костюм сидит не так. Он понял, что это плохой костюм, дешевый. Уже не с чужого плеча, с размером и ростом все в полном порядке, но все равно одежда не его.

Что же такое с ним происходит?! Раздвоение личности?! Еще поговори сам с собой! Человек, который раньше вел двойную жизнь! До того, как его ударили по голове! Теперь один Иван Мукаев исчез, растворился, а другой остался. Тот, что покуривал дамские сигаретки с ментолом, ездил на черном «Мерседесе», играл по ночам в рулетку и носил дорогой, отлично сшитый костюм. Что это за человек и откуда у него были на это деньги?

– Ванечка, ты здесь?

Она заглянула в кабинет, улыбнулась ярким ртом и цвета волны морской глазами, терпкий аромат духов расправился мигом и с сизым облачком сигаретного дыма, и со стойким запахом слежавшихся от долгого хранения бумаг. Теперь здесь пахло только ее духами, он даже задохнулся. И начал вспоминать запахи. Она вошла в кабинет, прикрыла дверь, но остановилась у порога, не приближаясь к нему. Стояла, смотрела, улыбалась, глаза играли.

– Здравствуй, Ванечка!

– Ты?! Откуда?!

– Вообще-то я здесь работаю, – Леся кокетливо повела плечом, показала ему всю свою стройную, обтянутую трикотажем фигурку. – Секретарем.

– А-а-а…

– Тебя Варивэл зовет, – шутливое прозвище Цыпина Леся произносила слитно и почему-то, заменив «э» на «а».

– Да. Иду.

Тот же холодок ползет по спине, что и при первой встрече с прокурором. Да что ж это такое? Чего он так боится? Цыпин был с ним ласков, сказал, будто опекает уже десять лет, обещал помощь и поддержку. Откуда же страх и неприязнь к прокурору у следователя Мукаева?

Поправил галстук, швырнул на стол сигарету, которую так и не закурил, и нехотя направился-таки к двери. Задержала его Леся. Прижавшись к нему грудью, шепнула в ухо, словно обожгла:

– Когда?

– Что когда? – Он думал только о Цыпине.

– Брось шутить. Мне не до шуток. Когда придешь?

– После.

– Да? А придешь? Не обманешь? – Она отстранилась, но тут же схватила его за руку, не давая открыть дверь. – А говорят, вы с Зоей под ручку по городу ходите, воркуете, словно два голубка? Так?

– Когда ходим? И куда?

– Да все уже знают, – прошипела Леся. Вильнула гибким телом, словно змея. Вся обтянутая блестящим трикотажем, похожим на змеиную кожу. – Видели, как вы из больницы шли и сегодня вела тебя до прокуратуры. Да что ж ты, Ванечка, так ко мне переменился? Что случилось, Мукаев? А Ну отвечай!

Он вспомнил о «Мерседесе», о сигаретах с ментолом. Это не его сигареты, он и в самом деле не курит. Но иногда попадаются под руку. Если он и вел двойную жизнь, то ту, красивую, должно быть, с ней, с Лесей. А с кем же еще? Очень красивая женщина и, без сомнения, дорогая. Наверное, он тратил на нее много денег. Леся должна все знать. И про взятки.

– Я зайду, – еле выдавил он. – Обязательно зайду. Сегодня. Вечером.

– Так я жду. Все хочу сказать тебе… Нет, погоди. Люблю тебя, – Леся скользнула губами по его щеке, сама открыла дверь, пропела: – Иван Александрович, я вас провожу.