Меня трясло, а между ног стало ощутимо жарче. Тянущее желание скрутилось в основании живота тугим спазмом.

И все равно я хотела убежать. Как можно дальше и быстрее.

Не вышло.

А дож на мгновение замер, опустив взгляд вниз, на мою грудь, которая теперь ничем не была прикрыта.

Куда делся проклятый пеньюар? Он хоть и выглядел ужасно бесстыдно и почти ничего не прикрывал, но теперь казался мне прекрасным спасением.

Однако его не было. Только легкий лиловый дымок где-то за спиной мужчины медленно развеивался, напоминая, что когда-то он был тканью.

– Идеально… – раздался тихий и будто чуть охрипший мужской голос, пронзивший меня через сердце до самого основания, когда дож поднял руку и костяшками пальцев провел по моему твердому как камень соску.

Снова удар тока по нервам. Снова дрожь в теле, от которой невозможно избавиться. Словно мне дико холодно и я вот-вот умру от обморожения.

Но мне не холодно. Мне жарко.

Веки опустились, и только из-под дрожащих ресниц я продолжала наблюдать, как дож поднимает и вторую руку, касаясь другого соска. Мои челюсти сами собой стискиваются, я пытаюсь сжать колени, потому что огонь в основании живота начинает сводить с ума.

Это словно какая-то магия… Хотя почему какая-то? Дракон на плече повелителя шевелится, смотрит на меня. И мне кажется, что его огненные глаза с каждой секундой горят все ярче.

В глаза дожа я посмотреть не могу. Нет сил поднять голову.

Пальцы на мужской груди сжались, прочертив легкие розовые полоски. И тут же он становится ближе, преодолев последнее расстояние между нами.

Моя грудь касается его груди, ноги сильнее обхватывают горячее мужское тело, и я понимаю, что вот-вот упаду в обморок.

В голове пожар. Между бедер – твердое раскаленное желание дожа.

И мое желание…

Я не ребенок, у меня были мужчины и прежде. Но сейчас кажется, что все это пустые воспоминания. Потому что этот человек сумел довести меня до полубезумного состояния всего парой прикосновений.

В этот момент он снова коснулся моего подбородка, заставив посмотреть на себя, и медленно приблизился к моим губам.

– В этот раз я не буду целовать тебя, Алек-сандра, – протянул он, а я как завороженная смотрела только на его губы, изогнутые в легкой и самой сексуальной улыбке в моей жизни.

Хотелось ответить, закричать: «Почему? Почему, дьявол тебя забери, ты не будешь меня целовать, проклятый извращенец? Поцелуй уже меня скорее!»

Но у меня дрожали даже губы. Как в детстве, когда было страшно заговорить с понравившимся мальчиком.

Я лишь тихо выдохнула, распахнув губы, которые так сильно ждали прикосновения, что начали зудеть. В этот миг раскаленная плоть там, внизу, скользнула, дразня меня чем-то недосягаемым.

Дож снова не двигался.

Я застонала.

Губы повелителя мазнули по моим и отстранились.

Горячий спазм сжал мышцы пресса и упал вниз шаровой молнией, растекающейся по нервам ожившей лавой.

– Я хочу, чтобы ты меня просила, строптивая девчонка, – хрипло и ужасно сексуально промурлыкал дож.

Я зажмурилась, пытаясь остановить мышцы ног, которые то и дело вздрагивали, пытаясь прижаться сильнее, обхватить чужие обнаженные бедра, вдавить в себя и изогнуться, почувствовав сладкую наполненность.

Проклятье.

Нет.

Нет-нет-нет…

– Ты хо-о-очешь, – прошептал дож, снова коснувшись моих губ, будто случайно.

Новый раскаленный шар упал вниз и лопнул, вбрызгивая в вены пламя.

– Ты уже проиграла, – продолжал повелитель, и вслед за его словами – жгучее короткое движение, затрагивающее самую чувствительную точку между ног.

Я не понимаю, как поднимаю руки и погружаю их в черный мягкий водопад. Чувствую лишь наслаждение, подобного которому не испытывала никогда в жизни.