– И еще… – Она опять замолчала и облизала губы.

– Не бойся, продолжай. – Он вновь стал поглаживать ее спину и почувствовал, что в нем возникает желание, но больше не хотел набрасываться на нее, как в первый раз. Сейчас это произойдет гораздо медленнее и нежнее. – Что ты хотела сказать?

– Мне нравится, как стонешь ты. Ну, словом, мне показалось, что это тебе тоже безумно нравится.

– Нравится? – насмешливо переспросил он. – Мягко сказано. У меня крыша от тебя поехала и до сих пор не вернулась обратно. Если бы меня придавил бульдозер, обрушились стены или провалился пол, клянусь, я бы даже не заметил этого.

– Конечно, ты преувеличиваешь, – произнесла она задумчиво, – но я тоже знаю, что со мной ничего подобного никогда не было. Обычно все не так – проще и быстрее…

– Да, – тихо согласился он, – проще и обыкновеннее.

Максим сжал ее ладонь, и она медленно перевернулась на спину. Он услышал глубокий вздох, когда его губы прижались к ее теплой груди. Он нежно ласкал ее, опускаясь все ниже и ниже…

– Что ты делаешь! – вскрикнула она, невольно выгибаясь навстречу его пальцам.

– А как ты думаешь? – пробормотал он, раздвигая ей ноги.

Взгляды их встретились, и он понимающе улыбнулся. Сейчас она выглядела возбужденной, а не растерянной. Их взаимное влечение оказалось гораздо сильнее, чем они представляли.

– Неужели ты опять… – засомневалась она, но уже обхватила его поясницу ногами.

– А ты попробуй останови меня…

Он вошел в нее. Она вздрогнула и выгнулась ему навстречу, еле найдя силы пробурчать в ответ:

– Только у меня и дел, что тебя останавливать…

Максим проснулся от яркого дневного света. Шторы на окнах были не задернуты, и комнату заливало утреннее солнце. Обычно он спал очень чутко, но после такой ночи… Изнурительная страсть, полное удовлетворение погрузили его в беспробудный, сродни наркотическому, сон. Не замечая бивших прямо в глаза солнечных лучей, не обращая внимания на нарастающую с каждой минутой жару, он продолжал лежать неподвижно, наслаждаясь блаженным покоем, какого не испытывал уже много лет. Вернее, не помнил, когда еще испытывал подобный восторг и восхищение. Эта женщина… Она, казалось, вывернула его наизнанку и чуть не погубила.

Но он совсем не сердился на нее. Лежа с закрытыми глазами, он улыбался и только что не пускал слюни от счастья, как грудной младенец. Ее руки, губы, шепот, разгоряченное желанием лицо…

Максим вздохнул и проглотил вязкую слюну. Неужто он снова хочет ее? Может, и вправду… А потом они еще поспят…

– Похоже, ты доведешь меня до реанимации, – пробормотал Максим, поворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на свою вчерашнюю незнакомку и пожелать ей доброго утра…

Но рядом никого не оказалось.

Он широко открыл глаза от изумления и огляделся. Да, он был один – среди смятых простыней.

В комнате, кроме него, никого не было. Максим хотел позвать ее, но вспомнил, что не знает имени.

Чертыхнувшись, он вскочил на ноги. В ванной ее тоже не оказалось, и все ее вещи – сумочка, туфли, одежда – исчезли.

Однако он был уверен, что эта женщина ему не приснилась. Узкий серебряный браслет все еще лежал на столике, прикрытый его рубашкой. По-видимому, она сильно торопилась и решила не искать его, выскользнула из комнаты, когда Максим спал.

Он посмотрел на часы и выругался. Одиннадцать! С тех пор как она от него убежала, могло пройти уже несколько часов.

Привыкнув к быстрым и решительным действиям – как и к тому, что в любой ситуации следует поступать хладнокровно и разумно, – Максим побрился, умылся, оделся, побросал в сумку вещи и позвонил дежурному. Он описал незнакомку и попросил выяснить, не видел ли кто-нибудь ее сегодня утром. Прекрасно понимая, что служащим гостиницы нет никакого дела до его страстной любви, он заявил, что дама украла у него бумажник, а потому найти ее необходимо. В глубине души он надеялся, что она простит ему это обвинение. Но тем не менее все больше и больше злился на нее.