Вика старалась держать себя в руках, хорошо себя вести, быть тихой и послушной, чтобы мама не ругалась и хоть немножко любила ее. Но Екатерина как будто специально провоцировала ее на взрыв, чтобы потом обвинять и, возможно, ни к чему не стремиться. Женщина считала, что, если прячет дочь, больше ничего ей не должна.

Ивановой было без разницы, что ее осуждали и проклинали бабы за свинское отношение к родному ребенку. И естественно, нерадивая мать даже не заметила, что ее дочь очень рано повзрослела и стала самостоятельной, так и не побыв маленькой девочкой.

В свои двенадцать лет Виктория все делала по хозяйству в доме: убирала, стирала, гладила и готовила не только себе, но и матери, имея ограниченный запас продуктов. Но сколько бы девочка ни трудилась и ни старалась, Екатерина ей всегда была недовольна, проклиная за волчью сущность.

Когда Иванова увлеклась алкоголем, Вике пришлось научиться обрабатывать землю и завести маленький огород. Разумеется, она спрашивала совета у соседок или вычитывала нужное в книжках в библиотеке, делая записи в своей тетрадке. Девочка училась всему сама. Возможно, кому-то покажется, что для такого возраста это нормально. Может быть, но не стоит забывать, что это ежедневный тяжелый труд, требующий огромной отдачи, а тут ребенок.

Особенно нелегко Вике приходилось в огороде. Неблагодарная работа, утомительное занятие, а для девочки вынужденная мера.

Конечно, друзей у Вики почти не было, только Наташа Пущина, с которой даже молчать было замечательно. Другие дети почти не общались с ней. Кто захочет играть с девочкой, которая постоянно трудилась дома, в огороде и прилежно занималась в школе, не оставляя времени на детские радости.

Виктория не ходила ни на какие мероприятия и почти всегда в компании была молчалива. Ну а как ей было стать другой, если любой взрыв эмоций и агрессия выводили ее волчицу из себя? Девочка очень тонко и сильно чувствовала чувства людей: радость, гордость, презрение, злость, обиду и жалость. Поэтому она держалась от всех подальше.

Уже в восемь лет девочка поняла, что доброта бывает не тем, чем кажется на первый взгляд. В ее случае доброта была жалостью.

Получилось так, что, когда они с матерью жили в Новосибирской области, очень добрая соседка стала подкармливать вечно голодного ребенка. Старая женщина также учила Вику готовить.

Однажды после школы довольная девочка бежала к соседке. Подойдя к забору, услышала голоса бабы Маши и ее дочери.

– Зачем ты кормишь эту девчонку? – резко спросила Варвара у матери.

– Девочка голодная. Жалко ее…

– Жалко ей. Я, главное, тебе продукты таскаю, а ты теперь всех голодных кормить будешь? – громко воскликнула пышная женщина, вытирая платком вспотевшую шею.

– Варвара, ты посмотри на нее. Малышка худющая, одни косточки торчат. Екатерине совсем плевать на дочь. Вечером всегда в окно вижу, как к этой гулящей гадине мужики ходят. А девчушка вечно на улице сидит, вроде играет. Поражаюсь, почему она не болеет. Жалко ее.

– Мама, а меня кто пожалеет? Одна, как проклятая, на хлебозаводе за троих работаю. Четверо детей. Муж работает, только когда посевная и уборка урожая, а остальные месяцы у телевизора пузо чешет.

– Сама выбрала этого троглодита, – пробурчала баба Маша, отворачиваясь в сторону, чувствуя свою вину.

– Мама, вопрос не в этом. Моя жизнь, и я тащу эту лямку. Муж и дети мои, всех вытащу. Тебе помогаю продуктами постоянно. Твою-то пенсию откладываем на уголь и дрова. Но как всегда, все равно не хватит. Так скажи мне, почему я должна кормить еще одного ребенка? Недавно видела на ней куртку Танюшки. Зачем отдала? Я бы вон Верке отдала, ее-то Лизка подрастает быстро, как на дрожжах. Зачем тратиться на новую куртку? А она бы мне в ответ чего подкинула. А ты добро разбазариваешь! – все не унималась Варвара, недовольная добротой матери, когда только она обеспечивает всех.