Попробуйте не прийти!
Весенний Киев
Вы знаете весенний Киев?
Каштанов белых карнавал
И звёзды яркие такие,
Что каждую б на память взял.
Вы видели Днепра разливы,
Когда последний лёд прошёл?
Когда не просто так красиво —
До боли в сердце хорошо!
Вы ночью на мосту стояли,
Когда под вами Днепр спит?..
Таких ночей вы не видали,
Вам это Гоголь подтвердит.
Вы видели весенний Киев?
Скворечни новые в саду,
Соборов шапки золотые
Играют с солнцем в чехарду.
Наш город – солнечный, зелёный,
И счастьем улицы полны…
Наш город создан для влюбленных,
Наш город создан для весны.
И в этом городе весеннем
Наш гость радушием согрет.
Примите же, как приглашенье,
Весенний Киевский привет!
Дядя Гриша
У меня есть сосед дядя Гриша,
Он живёт этажом пониже,
Он шурует у нас в кочегарке.
Он давно уже сед,
Он небрежно одет,
Каждый день пропускает чарку.
У него есть жена, тётя Рая,
Энергичная, боевая,
Круглощёкая, как матрёшка…
И ворчит на него,
И кричит на него,
Посылает его за картошкой.
У соседа ещё есть дети,
Оба в университете,
Оба на математическом…
Они отца подучивают,
Они над отцом подшучивают
И относятся к нему критически.
У соседа есть вечер желанный,
Не крестины, не день рождения…
Он домой возвращается рано,
На часы глядит с нетерпением.
Дядя Гриша костюм свой глаженный
Надевает всегда в этот вечер,
И причёсанный, и наряженный,
Он, волнуясь, готовится к встрече.
Тётя Рая, прыгая мячиком,
Поправляет рубашку Гришину,
А два молодых математика
Кресло двигают к телевизору.
В этот вечер жена, тётя Рая,
Энергичная, боевая,
Не ворчит на него ни разу,
А два кандидата в Эйнштейны
Наливают ему портвейна
Из предпраздничного запаса.
В этот вечер нельзя иначе,
Уж этот вечер таков,
Уж такая идёт передача:
Выступает Сергей Смирнов[1].
И заныли старые раны,
И в Москве, и в Баку, и в Париже…
Обращается он к ветеранам,
Обращается к дяде Грише:
«Воевали мы, знать, недаром!» —
Вспоминает про штурм Берлина.
И гордятся отцом-кочегаром
Два образованных сына.
А он, не тронув обеда,
Сжимает ладонь в кулаке,
И сияет медаль за Победу
На немодном его пиджаке.
А в глазах дяди Гриши слезинки,
Видно нервы сдают немножко…
Тётя Рая берёт корзинку
И сама
идёт
за картошкой.
Наши мамы
Когда-то мне заметочка попалась,
Как в дни блокады молодая мать
С улыбкою от голода скончалась…
С улыбкой – чтоб детей не испугать.
О, мамы, мамы, свет и доброта
На нашей одурманенной планете!..
Мы полной мерою вас ценим лишь тогда,
Когда уже вас нет на этом свете…
Вы провели нас сквозь нужду и войны,
Свою любовь, стеля под ноги нам…
Какие памятники могут быть достойны
Достоинства великих наших мам?!.
Спешат взрослеть кипучие мужчины,
Ещё электробритву не познав,
Не замечая мамины морщины —
Следы своих мальчишеских забав.
Запомнил маму я ещё девчонкой
Сквозь две страны и сквозь десятки лет…
Она неслась со мной наперегонки,
Она плясала, не щадя паркет.
А годы надвигаются упрямо,
Теснят к могилам наших матерей,
И мне хотелось крикнуть: «Мама, мама!
Пожалуйста, не надо, не старей!».
Имей я право, я бы в тот же миг
При жизни маме памятник воздвиг.
Но мама не любила постаменты
И презирала мрамора пуды…
Сказала мне, когда я был студентом:
«Мой лучший памятник на свете – это ты».
Пусть помнят миллионы сыновей:
Мы – памятники наших матерей!
Банкет по окончании КАДИ
(Киевского автодорожного института)
Друзья мои, прошу вас не сердиться:
Решил я снова к рифме обратиться.
Я часто рифмой мучил вас,
Позвольте же в последний раз.
Нет, нет, поверьте: больше никогда
Своих стихов я вам читать не буду,
Мы все разъедемся. Меня ждёт Кзыл-Орда
И слушатели верные верблюды.
И там, под тенью кактусов зелёных