Она открыла дверцу и вышла наружу, одетая в купальный костюм. Она действительно была права: оставалось верить ей на слово, что он на ней надет. Костюм полностью отвечал желаниям их обоих.

Они шли рядом по мокрому, слежавшемуся песку, разглядывая медуз, ракушки и камешки, выброшенные волнами на берег.

– Какой сейчас год? – остановившись, вдруг спросила Пэт.

Чистые и длинные пряди ее распущенных волос развевались на ветру, как золотой пух.

– Ну, кажется… – начал он, но никак не мог вспомнить. – Черт возьми!

– Ладно, не важно.

Она взяла его под руку, и они не спеша пошли дальше.

– Смотри, там, за теми скалами, уютное местечко! – крикнула она и ускорила шаг. Ее длинные изящные ноги сражались с ветром, песком и знакомой тяжестью старого, давно утраченного мира. – Я… как ее зовут?.. Фрэн? – вдруг спросила она. – Или я Патриция Кристенсен? – Она пригладила волосы обеими руками. – У меня светлые волосы, значит, я Пэт. Подружка Пэт.

Она скрылась за скалами. Он быстро пошел следом.

– Когда-то я была Фрэн, – бросила она через плечо, – но сейчас это не имеет значения. Раньше я могла быть кем угодно: Фрэн, Хелен или Мэри. Сейчас это не имеет значения, правда?

– Нет, – не согласился он, догоняя ее. Тяжело дыша, он сказал: – Это важно, что ты была Фрэн. Это существенно.

– Существенно.

Она бросилась на песок и легла, опершись на локоть и чертя на песке кусочком черного камня длинные глубокие борозды. Потом она отбросила камень и села, глядя на океан.

– Однако все здесь… из мира Пэт.

Она положила руки на свои груди и медленно подняла их вверх с выражением легкого удивления на лице.

– Они, – сказала она, – принадлежат Пэт. Мои меньше, я помню.

Он молча сел рядом.

– Мы здесь, – наконец сказала она, – чтобы делать то, чего мы не можем делать в бараке. Там, где мы оставили наши убогие тела. Пока будут в порядке наши наборы, все это… – Она замолчала и махнула рукой в сторону океана, потом снова коснулась груди, казалось, не веря своим глазам. – Это тело не может постареть, правда? Мы стали бессмертными.

Она легла лицом вверх на теплый песок и закрыла глаза, заслонив лицо рукой.

– А поскольку мы здесь и можем заниматься тем, чего нельзя делать в бараке, в соответствии с твоей теорией мы должны именно этим и заниматься. Мы должны воспользоваться предоставленной нам возможностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Внезапно он услышал прозвучавший в мозгу чей-то голос:

– Ведь я могу делать это в любой момент.

Он почувствовал присутствие в своем теле кого-то чужого. Он отодвинулся от девушки и сел.

«В конце концов, – сказал Норм Шайн, – я ее муж. – И рассмеялся.

– Кто тебе позволил пользоваться моим набором? – подумал со злостью Сэм Риган. – Убирайся из моей комнаты. И могу поспорить, что ты пользуешься моим кэн-ди».

– Ты сам мне его предложил, – ответил обитатель его тела. – Я решил воспользоваться приглашением.

«Я тоже здесь, – подумал Тод Моррис. – И если хочешь знать мое мнение…»

– Никто тебя об этом не спрашивает, – рассердился Норм Шайн. – Тебя вообще никто сюда не приглашал. Почему бы тебе не продолжить ковыряться в своем убогом огороде, где ты должен сейчас быть?

«Я с Сэмом, – холодно думал Тод Моррис. – Только здесь я могу делать это».

Сила его воли соединилась с волей Сэма. Уолт снова склонился над лежащей девушкой и снова поцеловал ее в губы, на этот раз с большим чувством.

Не открывая глаз, Пэт тихо сказала:

– Это я, Хелен. Я тоже здесь. – Потом добавила: – И Мэри тоже. Однако мы не брали твоего кэн-ди. У нас есть свой.

Она обняла его: три обитательницы тела Подружки Пэт объединились в едином порыве. Удивленный Сэм Риган разорвал контакт с Тодом Моррисом, подчинился воле Норма Шайна, и Уолт оставил в покое Подружку Пэт.