– Я здесь жила один месяц. Вернее, снимала комнату.

– А сейчас что же, уже не снимаешь?

– Я уезжаю сегодня ночным поездом, – просто ответила Алька и прямо посмотрела ему в глаза.

Тот, проигнорировав ее взгляд, опрокинул рюмку водки, подхватил маринованный опенок и, сосредоточив все свое внимание на грибке, предположил:

– Ты, конечно же, ничего о том, где может находиться сейчас Андрюха Косых, и понятия не имеешь?

– Нет, – спокойно ответила девушка.

Пять пар глаз впились в нее мертвой хваткой, стараясь уловить хоть какой-то намек, хоть какую-то тень в ее взгляде, указывающую на то, что она лжет.

Алька оставалась невозмутимой.

– Так, – удовлетворенно протянул парень и вновь наполнил свою рюмку. – Об Андрюхе Косых ты тоже никогда не слыхивала?

– Почему же, – недоуменно приподняла она брови. – Соседи так много мне о нем рассказывали, что мне кажется, я знаю все его привычки.

– Ага, значит, – он выпил и проглотил-таки опенок, который до этого все вертел на вилке. – А он нам нужен, представляешь?

– Нетрудно догадаться, раз вы такой толпой сюда пожаловали, – усмехнулась Алька и неодобрительно сверкнула глазами в сторону любителя очередности. Тот сидел не прикасаясь к выпивке, тогда как остальные успели уже почти опорожнить обе бутылки, и с ехидным прищуром ощупывал взглядом фигуру девушки.

– Помочь нам не желаешь? – вновь затребовал к себе внимания допрашивающий.

– Рада бы, но…

– Ладно, – протянул он и надолго задумался.

Алька стояла у окна, боясь шевельнуться. Мысль о том, что этот парень, полупьяно сейчас ворочающий извилинами, решает в настоящий момент ее участь, заставляла колени ее немного трястись от страха.

– Ладно, – опять повторил он и поднялся со своего места. – Живи, птаха, и не кашляй.

Он что-то быстро бормотнул своим спутникам и, развернувшись, вышел в прихожую. Те нехотя поднялись со своих мест и, смерив ее сожалеющими взглядами, потопали к выходу.

Боясь поверить в удачу, Алька медленно двинулась следом. И только-только за ними закрылась дверь, только-только она до конца осознала, каких неприятностей ей сейчас по воле небес удалось избежать, как дверь с диким треском распахнулась и в коридор головами вперед влетела неразлучная чета ее соседей.

Как и ожидалось, пятеро бравых головорезов появились следом.

– Ну и что теперь скажешь, сучка? – исказил свою великолепную улыбку парень в саркастический оскал.

– А… а что я должна сказать? – попятилась Алька, слегка бледнея оттого, как недобро блестят глаза у вошедших.

– Давай научим ее понятливости, Денис? – предложил один из них. – Уже надоело смотреть, как она дурочку ломает.

– Поучить-то, конечно, не мешает, – не оборачиваясь, ухмыльнулся Денис. – Но это-то мы всегда успеем, сейчас важно другое…

Он грубо схватил Альку за воротник спортивной куртки и, открыв пинком ее комнату, втолкнул ее туда и закрыл за собой дверь…

– Ну и что ты скажешь теперь? – прищурился Денис спустя полчаса.

Алька подняла ноющую от бесчисленных подзатыльников голову и, посмотрев ему в глаза, твердо ответила:

– То же, что и недавно, – я тебе не соврала ни в чем.

– Ах ты сука, – почти ласково пропел парень и снова двинулся к ней.

Сжавшись в комок в ожидании очередных тумаков, девушка прикрыла голову руками и мысленно принялась обзывать мучителя всевозможными непечатными словосочетаниями. Не то чтобы это такой уж действенный способ смягчить боль от ударов, но немного все же отвлекает.

По части ругательств Алька совсем не мастерица, но сосед по лестнице в ее родном городке, проведший большую часть своей жизни за колючей проволокой, так любил изъясняться на лагерном лексиконе, что память ее просто кишела витиеватыми матерными комбинациями.