– Хватит, – прервал я товарищей. – Здесь на одном месте по три-четыре человека схоронено. Сначала хоронили тех, кто в первую зиму от голода помер. Потом через три года холода большие случились, опять всех здесь клали. А затем уже тех, кто за остатние шесть лет преставился.

Курбат пожал плечами, и его горб забавно качнулся. Смешно мне не было, но какую-то неловкость я почувствовал. Горбун, когда разговаривал, забывал о своём увечье, но, видимо почуяв смену моего настроения, нахмурился и засобирался.

– Пойду, – пробурчал он.

– Погоди, – остановил я его.

Он исподлобья посмотрел на нас и спросил:

– Чего ещё?

– Ты как, теперь всегда с нами или опять сам по себе?

Горбун задумался, крепко так, серьёзно и сосредоточенно. Так из всех наших только он умел.

– До конца? – уточнил он.

– Да. До самого последнего часа.

– Пусть будет так, – поддержал меня Звенислав.

– Тогда в полночь встретимся на этом месте, дело будет, – отозвался Курбат и улыбнулся, как и должен улыбаться четырнадцатилетний парень, а затем развернулся и направился к баракам.

Чуть погодя вслед за ним из кустов вышли и мы. Потолкались по двору, никто нас никуда не гнал, и, воспользовавшись этим, завалились спать. Если всё будет как обычно, то этой ночью нас ждут новые приключения.

Когда совсем юным стажёром Гельмут Штенгель попал в сыскное бюро при Управлении Тайной стражи, его направили к самому Густаву Кремору, грозе всего преступного дна столицы герцогства Штангордского. И он был горд. Ведь его взяли в Тайную стражу. Именно его, единственного из всего благородного молодняка, поступившего в тот год на службу. Поэтому совершенно естественно, что окрылённый стажёр ожидал увидеть перед собой модного сурового франта в тёмном плаще, полумаске и с тяжёлой рапирой на боку. Только так и не иначе воображение рисовало ему образ знаменитого Кремора. Но реальность – жестокая вещь, и она оказалась иной.

В грязной комнате, куда отправили Штенгеля, сидел низкорослый старичок со сморщенным, словно печёное яблоко, лицом и выбитыми зубами. А одет он был будто бродяга: засаленные брюки, штопаный сюртук с чужого плеча, грязная сорочка и стоптанные ботинки. Как же в этот момент молодой человек был разочарован! Словами не передать.

– Мы не собаки, – такими были первые слова, которыми встретил стажёра Густав Кремор.

– Не понял… – пролепетал Штенгель.

– Мы крысиные волки, – продолжил знаменитый сыскарь. – Наша задача стать такими же, как преступники, впустить в себя грязь и уподобиться этим падшим людям. Только после этого мы начинаем понимать поступки воров и можем предугадывать их деяния. Ты не в Городской страже, сынок, а в Тайной. И наша задача не только ловить преступников, но и использовать чужие таланты на благо нашего герцога. Понимаешь, о чём я?

– Не совсем… – растерялся Гельмут и спросил: – Зачем нам таланты воров, убийц и мошенников? И как это можете говорить вы, неоднократно отмеченный герцогом человек?

– Объясняю один раз, – прищурился старик. – Поймёшь – оставайся. А нет – проваливай в Городскую стражу. Готов?

– Да. – Стажёр щелкнул каблуками щегольских кавалерийских сапог.

Старый сыщик издевательски засмеялся, но затем снова стал серьёзным и начал:

– Преступников ловит обычная стража, а для нас это занятие побочное. И в Тайной страже всего три человека, кто занимается криминалом. Слышишь меня? На всё наше немаленькое герцогство – трое. Я уже стар. Мне нужна смена, и из всех поступивших в этом году на службу герцога молодых дворян был выбран ты.

– Кем выбран? – Гельмута распирало от чувства гордости.