– Как насчет трансильванских голошеих кур?

Перед Гизелой появилась литография с тощей курицей, чью шею, казалось, специально ощипали, чтобы легче было свернуть. Догадываясь о своей участи, курица смотрела на Гизелу со вселенской печалью. Между тем, клерк методично открывал шляпные коробки, словно рассчитывал обнаружить парочку нелегальных эмигрантов, которые все это время просидели там, затаив дыхание.

Негодуя, Гизела обернулась к подруге, но та покачивалась на стуле и пыталась убедить себя, что все происходящее ей просто снится.

– Я еще должен зачитать вам правила об охоте, – завел речь секретарь.

Это замечание вывело Берту из ступора.

– Не трудитесь, – бросила она, – мы не охотимся на людей. Совсем. Ни при каких обстоятельствах.

В глазах белокурого мальчишки засквозила насмешка пополам с неприязнью, словно у мясника, которого попросили взвесить полфунта моркови вместо отбивных.

– Так ведь, Гизела?

– Не охотимся, – подтвердила та, вырывая саквояж из рук клерка. – Ну все, давайте вашу бумажку, и мы пойдем… Ой, а куда мы пойдем? Берта, уже рассвет!

Вдоволь натешившись их паникой, клерк смягчился:

– Я так думаю, его сиятельство не будет против, если вы проведете день в поместье. У нас как раз пустуют две смежные спальни. Правда, ванную вам придется разделить. А завтра я выхлопочу для вас аудиенцию. Ну что, договорились?

– Куда ж нам деваться, – буркнула Берта, – но вечером мы съезжаем.

– А ванна большая? – поинтересовалась Гизела.

– Не очень, – усмехнулся юноша, – но какая разница, все равно вы будете ее по очереди принимать.

Хотя вампирши довольно долго не питались, покраснеть им все же удалось.

– Представляешь, так и сказал – мол, ванна у вас будет одна на двоих, – возмутилась Берта, пиная полено.

– Ты хочешь, чтобы я поскандалил с ним насчет ванны? – предположил Уолтер.

– Как же, стану я жаловаться из-за таких мелочей. Дальше слушай.

Показав гостьям спальни с просторными гробами, секретарь сдернул с мебели чехлы и удалился. Однако так и не уточнил, пришлет ли вечером горничную. Рядом с каминной полкой Берта разглядела звонок для прислуги, но он зарос паутиной. Тогда она решила, что в крайнем случае сама выбьет грязь из платьев, разложив их на выдвижной полке, которой был оборудован каждый шкаф. Уже потом, в отеле, у них будет время привести себя в порядок.

Заглянули они и в ванную. Она действительно оказалась небольшой, в прежние времена здесь была кладовая или спаленка камеристки. На стенах красовались бежевые обои в желтую полоску, лакированные, чтобы их не повредила влага. Тем не менее, кое-где уже проступали настырные пятна плесени. Слева от ванны располагалась мраморная раковина, справа – вешалка для полотенец и полки с разноцветными солями, маслами и шампунями. Ванная как ванная, от любой другой ее отличало лишь отсутствие зеркал.

– Иди первая, – расщедрилась Берта. – Порядок старшинства и все такое.

Разумеется, она имела в виду не возраст, а добрую традицию, согласно которой титулованные особы первыми проходят в зал, в то время как публика попроще склоняется в почтительных реверансах.

Гизела мечтательно зажмурилась: так и представляла, как теплая вода смывает с нее дорожную грязь, благоухает нежная пенка…

– Лучше ты, – улыбнулась она, – ты это заслужила! Вообще, не понимаю, как ты меня такую терпишь, – добавила она смущенно.

Берта лишь пробурчала что-то, хотя заметно было, что она польщена.

– Ты пока ложись, отдохни.

Хотелось добавить «любимая», но Берта так и не отважилась. Нежности давались ей с трудом. Иное дело, таскать багаж, ну или простирнуть что-нибудь. Потупившись, она уставилась на свои руки, затянутые в перепачканные копотью перчатки.