– У меня здесь в Питере имеются кое-какие дела… личного характера.

– Ясно, – многозначительно улыбнулся Красный и вновь превратился в разбитного малого, которого, казалось, ничего более на свете не интересует кроме девок и водки. – А я то думаю, почему ты от наших барышень нос воротишь.

Значит, недосуг?

– Я же тебе сказал, не в этом дело, – снова начал раздраженно Филат и ехидно добавил:

– Неужели тебе все шлюхи рапортуют о том, как ночь прошла?

Красный юмора не понял и, раззявив пасть, весело ответил:

– Да не, но Глашку ты удивил! Она девка многоопытная, одна из самых мастеровитых в этом заведении – такого крепкого мужика, как ты, может на пять оргазмов подряд раскрутить. Но, видно, что-то в твоем механизме не то…

Филат резко приподнялся на локте. Балагурство Красного ему уже было невмоготу.

– Леша, я же не на блядки приехал, а по делам.

– Долги мои тяжкие? – с наигранным отчаянием протянул Красный.

– Ну, с твоими долгами разобраться – не проблема. У меня тут еще одно дельце есть.

– То-то ты вчера Перикла напряг. Как провожают пароходы – совсем не так как поезда! – вращая глазами, пропел Красный. – В порту дельце? – Там тоже, – уклончиво ответил Филат.

– Хм… Может, тебя подстраховать? Я могу отправить с тобой своих пацанов, они у меня калачи тертые, да и шпана городская дергаться не станет, когда увидит, в чьей тачке ты раскатываешь.

Филат сбросил на пол одеяло, обнажив крепкое мускулистое тело. На плече красовался выколотый эполет в виде двуглавого орла с крестом. Его можно было бы принять за отпетого поборника монархии, если бы не знать истинный смысл наколки. Подобные татуировки носили только элитные воры.

На лице Филата мелькнула тень улыбки. Несмотря на всю свою артистичность и дьявольскую хитрость, Краснов не сумел скрыть истинных чувств – он явно позавидовал своему гостю, который мог запросто пощеголять авторитетной наколкой. Смотрящий такого большого города, как Петербург, нуждался в подобной атрибутике так же остро, как генерал в большой армии, и наверняка он жалел о том, что в свое время не отсидел год-другой на нарах. Подобная глава в биографии наверняка повысила бы его авторитет среди питерской братвы. Вместо того чтобы хлебать баланду где-нибудь в пермских лагерях, он, как дурень, три года прослужил на подводной лодке, хотя, если разобраться по-хорошему, бытовые условия там были, пожалуй, куда хуже, чем где-нибудь на беспредельной сучьей зоне.

Конец ознакомительного фрагмента.