План, мягко говоря, ненадежный, и я неодобрительно морщу нос.

– Что, у тебя есть идея получше?

– Нет, – мрачно говорю я.

– Я так и думал.

– Ха.

Молчаливый камень оказывает на нас обоих странное действие. Он отнимает то, на что мы полагаемся больше всего – наши способности. Камера меняет нас. Кэл делается умнее и расчетливее. Он не может рассчитывать на свое адское пламя, значит, приходится включить голову. Хотя, судя по идее с обмороком, смекалка – не самая сильная его сторона.

Перемена во мне не столь очевидна. В конце концов, я прожила в безвестности семнадцать лет, не имея понятия о своей силе. Теперь я вспоминаю ту девушку – бессердечную, себялюбивую, которая сделала бы что угодно ради спасения собственной шкуры. Если Озерный вернется с подносом, он ощутит у себя на горле мои руки – а то и молнию в костях, если нам удастся выбраться из камеры.

– Джулиан жив.

Сама не знаю, почему у меня вырвались эти слова, но внезапно они повисают в воздухе, хрупкие, как снежинки.

Кэл вздергивает голову, и его глаза вдруг яснеют. Мысль о том, что Джулиан еще дышит, ободряет принца не меньше, чем возможность освобождения.

– Кто тебе сказал?

– Полковник.

Принц фыркает.

– По-моему, он не врет.

Кэл устремляет на меня пренебрежительный взгляд, но я продолжаю:

– Полковник думает, что Джулиан – часть замыслов Мэйвена. Типа, еще один Серебряный, который меня предал. Вот почему он не верит в список.

Кэл кивает, глядя в никуда.

– Перечень тех, кто похож на тебя.

– Фарли зовет их – нас – новокровками.

– Что ж, – вздыхает Кэл, – если ты в обозримое время отсюда не выберешься, их можно будет назвать только мертвецами. Мэйвен всех выследит.

Грубо, но честно.

– Из мести?

К моему удивлению, Кэл качает головой.

– Он – новый король, который наследовал убитому отцу. Не лучший вариант для начала царствования. Высокие Дома, особенно Самосы и Айрелы, охотно ухватятся за любую возможность ослабить его. А появление новокровок, после того как он публично разоблачил тебя, уж точно не пойдет Мэйвену на пользу.

Хотя Кэла растили солдатом и воспитывали в казармах на передовой, он был рожден, чтобы стать королем. Возможно, он не так пронырлив, как Мэйвен, зато лучше многих других владеет искусством управления.

– Значит, каждый человек, которого мы спасем, нанесет Мэйвену удар не только на поле боя, но и в политике.

Кэл криво улыбается, прислонившись спиной к стене.

– Ты слишком часто говоришь «мы».

– А тебя это смущает? – спрашиваю я, пуская пробный шар.

Если я уговорю Кэла искать новокровок вместе со мной, у нас действительно появится шанс опередить Мэйвена.

Мускул у него на щеке подергивается – единственный намек на сомнения. Кэл не успевает ответить: слышится знакомый стук шагов. Кэл издает стон, досадуя на возвращение полковника. Как только принц начинает подниматься, я стремительно вытягиваю руку и заставляю его сесть обратно.

– Не вставай перед ним, – негромко произношу я и откидываюсь на спинку стула.

Кэл послушно усаживается, скрестив руки на широкой груди. Теперь, когда он не бьется о стекло и не швыряет мебелью в стену, принц выглядит мужественно и сдержанно. Груда мышц, которая сомнет любого, кто подойдет слишком близко. Если бы только ему это позволили. Если бы не Молчаливый камень, Кэл превратился бы в пылающий ад, жарче и ярче солнца. А я стала бы бурей. Но без наших способностей мы – только плоть. Мальчишка и девчонка, которые сидят взаперти и ворчат.

Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, когда в окне показывается полковник. Не хочу радовать его проявлением эмоций, но, когда за плечом полковника возникает Килорн, с холодным и суровым выражением лица, я невольно вздрагиваю. Теперь очередь Кэла удерживать меня – его ладонь ложится на мое бедро и заставляет сидеть.