Уже потом он понял, что его зацепили багром – с плавучей посудины, которая подошла сзади. Из-за шума в ушах (а может, это был шум двигателя?) Симка ее не услышал. Странная была посудина: то ли лайба какая-то, то ли катер, то ли крохотный пароход. Над головой торчала труба – явно склепанная из фанеры. Она была белая, с голубой полосой и желтым якорем на этой полосе, а ниже чернел силуэт разлапистой черепахи. Была еще и белая рубка с круглыми иллюминаторами, а из-за бортов подымались шевелящие лопастями гребные колеса. Здоровенные – верхний край выше Симкиной головы…

Но все это Симка разглядел позже. А в первую минуту стоял на досках корабельного днища, обалдело прижимал к груди линзу и мигал. С него текло. Боль в ноге – видимо, от неожиданности – исчезла без следа.

А перед Симкой стоял непонятный дядька. Босой, в подвернутых парусиновых штанах, весьма толстоватый. Безрукавая тельняшка обтягивала его круглый живот. На руках и ногах густо курчавились волосы. Круглые щеки были в темной щетине, которую еще немного – и можно будет назвать бородой. Голову покрывала такая же темная, похожая на сапожную щетку прическа (если можно это назвать прической!). Дядька смотрел на Симку сквозь толстые очки. И не было в его взгляде ни осуждения, ни строгости. Были смешинки.

– Ответствуй, юнга, – сказал он негромким, аккуратным таким баском. – Ты почти утопленник или просто пловец? Если мы напрасно заподозрили в тебе терпящего бедствие и выловили зря, то от имени экипажа славного парохода «Тортила», я принесу свои извинения…

Симка помотал головой. Опасности уже не было, и он быстро приходил в себя.

– Вообще-то я пловец, – сообщил он, глядя в веселые очки. И честно добавил: – Только вдруг начала судорога подкрадываться… Так что вы, наверно, не зря… подоспели…

Дядька оглянулся.

– Вахтенный штурман Кочерга… э, Кочергин! Запишите в судовой журнал: «Выловили пловца, который признался, что мы подоспели не зря…» – Потом он опять глянул на Симку. – А чего это тебя, пловец, понесло через реку в одетом виде и с багажом? Тем более что мост недалеко.

– А вот эту штуку нашел. И решил попробовать ее плавучесть… – Симка бодро покачал перед собой линзой. Ему было хорошо оттого, что его так вовремя выловили (и, может, даже спасли от гибели). И оттого, что спасатели оказались славные. И дядька, и его экипаж.

Экипаж состоял из пятерых мальчишек. Старшему (который, судя по всему, штурман Кочерга или Кочергин) – лет четырнадцать. Был он тощий, с длинной, как огурец, покрытой рыжеватыми волосками головой, с улыбчатым ртом-полумесяцем. Он опирался на длинный багор, как опирается на трезубец морской царь Нептун. Трое других – примерно Симкиного возраста. Один с очень знакомым лицом (Симка понял потом – похож на мальчика Дэви из фильма «Последний дюйм», который он смотрел четыре раза). Двое других – одинаково смуглые и быстроглазые – наверно, братья. А еще один – лет девяти, беловолосый, пухловатый, с очень круглым (говорят «по циркулю») лицом, удивленными зелеными глазищами и похожими на крылья бабочки ушами.

Все были в плавках с тесемками на боку, лишь Кочерга в обвисшей сиреневой футболке и сатиновых трусах до колен.

Экипаж деловито осмотрел Симкину находку, Кочерга постучал по ней костяшками пальцев и признал, что «стоящий предмет».

– А зачем он? – спросил тот, что с ушами-крылышками.

– Мало ли… Можно солнечный кипятильник сделать, – с ходу придумал Симка. Про телескоп он не стал говорить, чтобы не сглазить. – Наберешь сюда воду, направишь лучи на чайник, он и закипит.