— Нет, – качает она головой. – Сотрудники не могли этого сделать. Ключ же у меня только.
— А больше ты никому ключ не давала?
— Да нет вроде, – пожимает плечами Лена и задумывается.
— Что-то вспомнила?
— Да, – медлит она. – На корпоративе я просила одну из официанток принести несколько бутылок вина из подсобки. Точно! Она потом исчезла перед раздачей подарков.
Меня будто обухом по голове бьют. Я тяжело сглатываю и хрипло спрашиваю:
— Кто?
Лена пробегает глазами по залу, а потом ехидно говорит:
— Легка на помине! – смотрит Лена на дверь. – А ведь я тебе говорила, что там нужно камеры повесить! – укоризненно говорит мне.
Да я и сам сто раз пожалел, что не сделал этого. Всю неделю отчаянно жалел. Прослеживаю за ее взглядом и вижу, как в ресторан заходят Ольга и Таня, так вроде бы зовут вторую официантку. Черт!
Сердце стучит с такой скоростью, что, кажется, выпрыгнет из груди, пока я смотрю, как Лена подходит к девушкам. Как в тумане я смотрю, как Лена обращается к Оле. Осознание того, что я целовал именно Олю, почему-то не ужасает меня, только удивляет немного, а еще я чувствую облегчение от того, что это Оля, а не Таня. Какого хрена я испытываю облегчение, понять не могу, но факт остается фактом.
Странно все это. Не бывает же таких совпадений, или бывает?
— Лена! – резко говорю я, пока та обрушивается с обвинительной речью на Ольгу, которая вообще не понимает, что происходит.
Обе удивленно уставились на меня.
— Оля точно ничего у нас не крала.
— С чего ты взял? – раздражается Лена.
— Вдруг вспомнил, что это я взял это вино.
Лена прищуривается, а вот Оля смотрит на меня вовсе глаза.
— Вдруг вспомнил, говоришь? – тянет Лена.
Я пожимаю плечами и говорю:
— Да. Тебе бы стоило извиниться перед Олей, – уверенно произношу я.
Лена поворачивается к Оле и цедит сквозь зубы:
— Извини.
Оля кивает головой, продолжая недоуменно хлопать своими бирюзовыми глазами.
Лена хватает свой блокнот и, гневно посмотрев на меня в последний раз, удаляется. Оля тоже собирается пройти мимо, но я останавливаю ее за локоть. Она смотрит на мою руку, держащую ее, и я неохотно отпускаю ее.
— Поговорим? – сипло спрашиваю ее.
— Хорошо, – пожимает плечами она.
Вот только, зайдя в кабинет, я смотрю на Олю, и, как идиот, не знаю, что сказать. Она перетаптывается с ноги на ногу, но в глаза мне не смотрит, поэтому я без зазрения совести пялюсь на нее с ног до головы. Сегодня она в черной кофточке со шнуровкой на груди и короткой юбке. Ее длинные ноги идеальны. Так. Я снова думаю не о том, о чем должен.
— Мирон Викторович, вы что-то хотели сказать? – она теребит свои завязки на кофточке, и я поневоле опускаю свой взгляд на ее ложбинку.
— Да, – мне приходится откашливаться, чтобы продолжить. – Оля, прошу прощения, что Лена сразу же набросилась на тебя с обвинениями в краже.
— Не стоит, – растерянно произносит она. – Лена ведь уже извинилась.
— Так, значит, ты ходила за вином в подсобку, но так ничего и не принесла?
Оля быстро смотрит на меня, а потом опускает глаза в пол.
— Да, я была в подсобке, а потом, – она запинается и краснеет, а завязки на кофточке начинает теребить еще сильнее. – Мне позвонили, и я с этим звонком совсем забыла про вино.
Я сдержанно киваю и говорю:
— Хорошо. Можешь быть свободна.
Оля выходит из кабинета, а я откидываюсь в кресле и глубоко вздыхаю, как будто не мог дышать все это время.
Лучше пусть она ничего не знает о том, кто ее целовал. Пусть буду знать только я. Да. Так определенно будет намного лучше. Забить и забыть. Хороший план.