– Что ж… – взяла себя в руки Люда, – практичный подход к жизни… хоть и не вызывает особой симпатии.

– Зачем нужна чья-то симпатия, если можно получить полное подчинение?

– Зачем нужно подчинение, если есть симпатия? – Люда заставила себя снова лучезарно улыбнуться, вызывающе встречая его непроницаемый взгляд. У нее даже живот скрутило от волнения, словно она неслась с бешенной скоростью на американских горках.

– Затем что симпатия поверхностна по своей сути, а подчинение предполагает полную зависимость.

Люда сглотнула. Кажется, мужчина разглядывал ее с невозмутимым интересом, словно пробуя на вкус. От этого ощущения у нее пересохло во рту. Мимо них проходил официант с подносом, уставленным бокалами шампанского. Он замедлил шаг, и новый знакомый Люды взял с подноса два бокала.

– Совершеннолетие – особый праздник. С сегодняшнего дня тебе можно все, чего бы ты ни пожелала, – заявил он, передавая ей бокал с таинственной улыбкой на губах. – Чего бы тебе хотелось попробовать?

– Даже не знаю… – у Люды слегка сорвался голос. – Не припомню, чтобы мне когда-либо что-либо запрещали.

– Предполагается, что хорошо воспитанная девушка из приличной семьи и не мечтает ни о чем порочном и запретном. Так?

Люда пожала плечами. От близости этого мужчины, от его хрипловатого низкого голоса и его намеков ей было страшно и сладко одновременно. Она чувствовала, что он смотрит на нее и чувствовала, как он смотрит, но сама поднять глаза уже не смела.

– За новые смелые мечты и желания, – он звякнул своим бокалом о ее бокал и выпил содержимое до дна. Люда лишь пригубила шампанское и совсем сконфузилась.

К счастью, их позвали к десерту, и неловкий момент прервался сам собой. Только вот покой девушки отныне был нарушен. Когда она задувала золотые свечи на огромном воздушном как облако торте, она ощущала на себе пристальный взгляд Александра, и к жару, исходящему от свечей, прибавлялись ожоги от собственного румянца. Весь остаток праздничного вечера она выслеживала в толпе гостей таинственного «друга» своего отца, изо всех сил убеждая себя, что он ее совершенно не интересует. Тот держался непринужденно, о чем-то переговаривался с гостями, но особенно часто с ее отцом, а, если оставался один, тоже чувствовал себя вполне комфортно, да и смотрелся больно уж эффектно и гармонично, словно сам ощущал себя хозяином этого сада, этого дома, этих людей…

Когда стемнело и зажгли огни, на импровизированной сцене оставался только один саксофонист, а гости разбрелись по ночному саду в поисках укромных мест для приватных бесед в узких кружках. Она уже подустала от болтовни с подружками и смеха. От волнения и вечерней прохлады ее слегка трясло. Люда зашла в пустой дом и только тут почувствовала, что она совершенно без сил. Таинственного Александра она давно уже не видела. Возможно, он уехал, и ее немного мучила обида, что он исчез, не попрощавшись.

На кухне она сыпанула себе в чашку растворимого кофе прямо через край банки, добавила ложку сахара и залила все кипятком. Аромат шел приятный и бодрящий, но ни пить, ни есть уже толком не хотелось после сегодняшнего пиршества.

– Придумала, чего тебе хочется? – вдруг раздался за спиной низкий голос.

Люда вздрогнула и резко развернулась. Всего в двух шагах от нее стоял Александр – она не слышала, как он приблизился. Пиджака на нем не было, галстук был ослаблен, ворот рубашки расстегнут, а рукава закатаны чуть выше локтей. Светло-серые брюки отменно сидели на узких бедрах, плечи казались неправдоподобно мощными, а глаза следили за каждым ее движением.