- Активация. Температура - двадцать шесть градусов, - произношу я, и мы оба слышим тихий сигнал принятия команды.

- Он сделает всё, что вы попросите? - с удивлением смотрит на меня девчонка, будто я показал ей самый настоящий фокус. 

- В пределах разумного, - киваю я ей, чтобы она опять заняла своё место, и делаю глоток вполне приличного на вкус кофе.

Ну у Алиева странно было бы увидеть другой.

- А я так могу? - следует Климова моему безмолвному приглашению, забираясь обратно на стул.

- Нет, мой голос внесён в базу. Но думаю, и у меня есть ограничения. Это мы проверим позже, а сейчас - Елизавета Андреевна Рубина. Вернёмся к ней, к тебе и к вашему договору.

Лена смущённо отводит глаза, пряча руки под стойку, а её грудь начинает вздыматься в два раза чаще, словно это не я только что выпил крепкий кофе, а она.

- Я… случайно попала в очень неприятную ситуацию, - тяжёлый вздох. - Мою квартиру обокрали. Брать в ней было особо нечего. Жилье съёмное, вещей по-минимуму, но паспорт я с собой не брала. Вот его-то и забрали. А через полторы недели ко мне пришел коллектор и потребовал возвратить долг. Сумма для меня была астрономическая.

Лицо девчонки краснеет, и в голосе появляются звенящие нотки. 

- Вам нужно заменить лёд! - собирается вновь устроить себе передышку она.

Так мы будем сидеть здесь до бесконечности, Шахерезада, твою мать!

- Рассказывай дальше! - повышаю голос я, и она, недовольно поджав губы, подчиняется.

- Я отказала, обратилась в полицию - безрезультатно. Были звонки с угрозами, а через две недели он пришел ко мне в больницу с последним предупреждением.

Рука девчонки взлетает к шее, и она инстинктивно её прикрывает.

- Тут и появилась твоя спасительница? - даю ей возможность перевести дыхание.

Кивок в подтверждение.

- Как она выглядела?

- Невысокая, худощавая женщина ближе к семидесяти. Светло-русые волосы. Стрижка каре. Выступающие скулы, аккуратный треугольный подбородок. Очень ухоженная. 

Лена прикрывает глаза, вытягивая из памяти запомнившиеся детали и реально передает описание моей матери.

- У нас в отделении в течении недели лежал её сын. Там было всё очень плохо. Ему так и не смогли помочь. 

И вот тут меня накрывает, потому что несложный подсчёт даёт мне дату смерти моего родного старшего брата, и начало всей этой эпопеи с наследством, в которую я оказался из-за него  втянут.

- Это его ребенок? 

- Угу. Демьяна Львовича Рубина.

Не Рубина, а Косарева...

Ну-у-у здравствуй... племянник...

6. Глава 6

Ставр                                                                                 

Хм-м… 

Я бы посмеялся… Если бы не вся та дичь, с которой я жил, пока не свалил из отчего дома, а позже та, которую мне навязали в качестве наследства.

Демьян всегда был козлиной, с тех пор, как я себя помню. Эгоист с ярко выраженными садистскими наклонностями. Но именно это помогло ему не просто укрепить отцовское дело, но и вывести на совершенно иной уровень.

К тому же он собирался жить вечно, и на хрен не сдались ему какие-то наследники, собственный в том числе.

Даже не сомневаюсь, что этот бедняга сразу же после рождения был бы внесен в черный список, как потенциальный соперник, а для верности вообще уничтожен...

- Как ты на это согласилась? - цепляюсь за девчонку взглядом только для того, чтобы хоть немного снизить уровень бурлящей в крови ярости, что даже после смерти Демьян умудрился оставить здесь часть себя! Непотопляемый ублюдок!

- Я же объяснила, - вздрагивает от моего вопроса Климова. - У меня не было выбора. 

- Выбор есть всегда.