― Ты больной! Я не собираюсь с тобой спать! Ты думаешь я шлюху и ложусь под каждого, кто предложит? Я вообще‐то люблю другого человека! ― принялась бить ладошками по его груди, но такому амбалу было плевать на мои усердия.

― Какая ты горячая девочка.

Он резко перехватил мои ладони одной рукой, а второй, схватился за затылок и прижался к моим губам.

Я только пискнула, когда почувствовала у себя во рту его язык.

Нет‐нет‐нет‐нет, почему такой нежный. Боже, по коже побежали мурашки, так сладко он целуется. Ласкает, обнимает и дарить приятные эмоции.

Мне нельзя. Нельзя. У меня до сих пор в сердце подонок Костя.

С зашевелила пальцами, и попыталась схватиться за его рубашку на груди, но Демид продолжал удерживать мои руки в своей. И тогда я вспомнила о ране и наигранно застонала от боли.

― Что? Больно? ― взволнованно уточнил он и тут же принялся целовать пораненную руку.

― Конечно больно. Пусти меня, изверг.

― Лера, ты невыносимая…

― Прекрасно! Значит я тебе не нужна.

― Еще как нужна, девочка. Я хочу тебя, и ты станешь моей.

― А я чего хочу?

― И ты меня захочешь. Просто я дам тебе время.

Я сделала глубокий вдох и громко выдохнула.

― Если я невыносимая…

― Ты чертовски желанная невыносимая женщина. И да, если бы оказалась девственницей, я был бы только рад. Но иллюзий не питаю и мыслю здраво.

― Намекаешь на возраст? Сколько тебе лет? ― поерзала попой, усаживаясь по удобнее и тут же краснея, ощутив кое‐что твердое.

Ого.

― Не надо так делать, Лера. Хочешь, чтобы я в штаны спустил?

Я округлила глаза и тут же их прикрыла на секунду.

― У тебя прекрасный возраст и прекрати думать иначе.

― А тебе? Сколько тебе лет? Надеюсь, ты не младше меня, как Костя, у которого оказалось мало мозгов.

― Мне тридцать семь. Успокоилась?

― Яяя? ― удивленно протянула и снова попыталась сесть удобнее, за что получила шлепок по бедру.

― Я сказал прекрати.

― Не указывай мне и пересади в кресло! ― прорычала я и меня тут же заткнули очередным поцелуем.

Недолгим, но таким страстным и горячим, что мне только больше захотелось ерзать на его бедрах.

― Прошу тебя, Лера, не разговаривай со мной грубо, ― прохрипел он, лбом утыкаясь в мой висок и пытаясь успокоиться.

― Что?

― Я терпеть не могу, когда со мной разговаривают на повышенных тонах.

― Тогда привыкай. Или что, бить будешь?

― Откуда в твоей голове такие дурные мысли? ― возмутился он, и наконец‐то пересадил меня в кресло.

Я выдохнула и поправила испорченное платье.

― Я просто буду раскладывать тебя на любой удобной поверхности.

Я прикрыла глаза схватившись руками за сидение и поморщилась от боли. Не только от физической. Чувствую себя оскорбленной и униженной.

― Лер…

― Не трогай меня, ― прорычала я, поднимая руку и давая понять, что не желаю, чтобы он ко мне прикасался.

― Девочка…

Я резко распахнула глаза и обернувшись, посмотрела на него злым взглядом.

― Решил сделать из меня шлюху? Если этот придурок меня проиграл, то значит со мной можно вот так себя вести? Как с товаром? Как с вещью, которая ничего не чувствует?

― Я этого не говорил.

Я чувствовала, как по щекам покатились слезы. Прикусила губу и покачала головой.

― В очередной раз убедилась, что вы не умеете думать о чувствах других. Вам важны только вы.

― Лера, прекрати плакать.

― Я вас ненавижу. Всех.

― Я тебе ничего плохого не сделал, чтобы ты меня ненавидела. Я прошу тебя, успокойся.

― Так на, сделай, ― я принялась поднимать платье, чтобы раздеться.

Пусть берет что хочет, мне уже все равно.

Но ткань как к прилипла к бедрам и никак не хотела подниматься. Возникло желание разорвать ее, но тут меня перехватили крепкие руки и резко немного грубо прижали к своей груди.