Но вот пару магических пассов, обезоруживающих или временно блокирующих физическую силу противника, выучить следовало.
Глава 5
как новобрачные добирались до столицы
Все происходящее после выпитого лекарства я помнила очень смутно. Словно погрузившись в вязкий туман, не могла понять, куда плыву, зачем и кто рядом. Но ощущение необъяснимой надежности не покидало.
Откуда-то издалека раздавались голоса, они то становились громче, то затихали. Бряцало железо, ржали лошади, ругались мужчины…
А потом была качка, во время которой к губам изредка подносили флягу и позволяли сделать несколько жадных глотков воды. Иногда при этом я открывала глаза и что-нибудь говорила. Но что – не помню.
Когда карета наконец остановилась, мне удалось разобрать слова Джеймса Ллойда: он просил зарезервировать место для перехода порталом. На двоих спутников. Время было назначено раннее, а вокруг царила ночь. Где-то рядом оглушительно лаяла собака, слышался звон отсчитываемых монет. “Серебряные”, – определила я на слух. Медяки при соприкосновении давали совсем иной звук. “Так он все разбазарит, – пришла новая мысль, – поторговался бы для начала…”
И снова навалился сон. Тяжелый, не приносящий облегчения.
Я много крутилась на твердой скрипящей кровати, пыталась взбить подушки и, кажется, несколько раз просила открыть окно и подать воды, пока окончательно не выпала из реальности.
Петушиный крик заставил дернуться, резко сесть и осоловело осмотреться. Хозяйства у нас с мамой никогда не было, поэтому я поначалу не поняла, откуда раздается подобный звук. Но, наткнувшись взглядом на супруга, все вспомнила.
Он лежал на соседней кровати, подложив ладонь под сильно заросшую щеку, смотрел на меня красными воспаленными глазами и не моргал.
– Джеймс, – позвала его я. – Ты жив?
– Не знаю, – ответил тот, едва шевеля губами, – но если жив, то лучше бы сдох.
– Тебе нужно учиться быть позитивнее, – решила я его подбодрить. – Да, кровати неудобные, зато воздух свежий.
В подтверждение моих слов супруг громко чихнул. Три раза. И покосился на распахнутое настежь окно.
– Приболел? Может, мне за чаем горячим сходить? Это гостиный двор? – Я скинула с себя два одеяла и вдруг поежилась от холода. – Ух, как свежо!
Ллойд что-то проскрипел кроватью, поворачиваясь на другой бок – ко мне спиной; и в этом скрипе показалась самая настоящая брань.
Супруг спал под тонкой простыней, укутавшись ею едва ли не по самую макушку. И чего, спрашивается, одеяло не взял? Я-то покрепче буду, не изнеженная городом, как муж.
– Принесу еды!
Зевнув, присмотрела таз с водой и поспешила умыться.
Окно закрыла, а свои одеяла перекинула на мужа, подоткнув со всех сторон.
Он что-то буркнул в ответ, не то “спасибо”, не то “скотина”, но, скорее, первое, потому что второе уж больно грубо звучало, а Джеймс вроде как благородных кровей, ему не положено так на девушек обзываться, тем более на жену.
Перед выходом из номера на миг остановилась, задумавшись, как же теперь обращаться к мужу. Вечно сбиваться с благовоспитанного “вы” на простонародное “ты” как-то нелепо. Но ведь и мы теперь не чужие? Удовлетворенно кивнув собственным мыслям, уточнила у Джеймса:
– У тебя есть предпочтения в завтраке?
Он снова чихнул, выглянул из-под одеял, посмотрел на меня со злостью, будто это я виновата в его простуде, и тихо проговорил:
– Горячую воду в кувшине пусть подадут, я себе настойку сделаю. А завтрак на твое усмотрение. Через несколько часов нам нужно быть в порту. Если опоздаем, еще на сутки здесь придется остаться.