И когда это случилось, она, тяжело дыша, какое-то время сидела у его ног, пытаясь выровнять дыхание. Никогда не думала, что способна удовлетворить мужчину таким образом и получить от этого удовольствие, считала себя на это неспособной. А сейчас, с ним, остро жаждала испытать все, в чем отказывала себе раньше.

Ноги предательски дрожали, когда она поднялась. Прислонилась к стенке, чтобы не упасть. Не от усталости, а от вновь сотрясающей тело потребности, в которой он не мог и не должен ей отказать. Она ему этого просто не позволит. Усмехнулась чуть кривовато и спросила, передразнивая его недавний вопрос:

– Силы ещё остались? Тогда давай… – Она повернулась спиной, широко разводя ноги, обмирая от желания почувствовать его в себе как можно скорее. Как можно глубже. Как можно острее.

Давай…

Ему совсем не нужно было давать разрешения. Он и так брал всё, что хотел. Но сейчас, когда она, уставшая, только что подарившая ему острое, запредельное наслаждение, произнесла это слово, все планки сорвало напрочь.

Только что вбивавшийся в её рот член, снова встал, только теперь Макс испытывал желание оказаться в остальных отверстиях рыжей журналистки. Отыметь её так, чтобы у неё не осталось сил произнести ни звука. Чтобы она умоляла его закончить. А он бы продолжал брать её. Глубоко, выбивая крики из её уст.

Он так и не снял грёбаные штаны, которые теперь окончательно намокли и повисли где-то в районе коленей. К чёрту. Ничто не способно было помешать ему оказаться внутри рыжей прямо сейчас.

Макс ворвался сразу на полную длину, ухмыльнулся, когда услышал тонкий вскрик, и сразу начал двигаться. Она была такой влажной, тугой и жаркой, что окончательно снесло все тормоза. Возможно, даже испытывала сладкую боль от того, что не успел её растянуть под себя, но не противилась ничему из того, что он с ней делал. Да Макс бы и вряд ли послушал, если бы начала протестовать.

В ушах зашумела кровь, стирая все иные звуки. Наслаждение снова нарастало, струясь по венам, выворачивая наизнанку. Дыхания не хватало – влажный горячий пар душевой не позволял сделать полноценный вдох.

Выйдя из жаркого лона, Макс наконец стащил с себя брюки и потащил рыжую прочь из ванной комнаты. И она снова подчинилась, давая ему то, что сейчас было важнее всего остального.

Кровать в номере ещё вчера казалась ему огромной, сейчас же Макс понял, насколько она мала для всего того, что он собирался вытворять здесь с журналисткой.

Вновь повернув к себе спиной, он подтолкнул её в сторону постели, пока она не встала на неё коленями и не опустилась грудью на прохладное покрывало. Открываясь ему полностью, позволяя смотреть, судорожно сглатывая от того, что видел.

Макс медленно провёл пальцами по сочащемуся влагой лону, намеренно касаясь почти невесомо.

– Попроси меня.

Он не узнал собственный голос. Зачем ему нужны были эти игры и лишние прелюдии – понять не мог. Будто сам не был готов ей дать то, что она так щедро предлагала.

– Я… хочу.

– Чего?

– Чтобы ты меня трахнул снова.

Нельзя настолько сексуально произносить слово «трахнул». Нельзя говорить с такой хрипотцой, нельзя позволять себе отпускать стоны с губ, которые он только что поимел.

Макс снова вбился в тело журналистки. Глубоко, грубо и резко. Выбивая этим толчком новый стон с её уст. Начал двигаться быстро, входя на полную глубину. Сегодня он побывает во всех отверстиях, и не по разу. А завтра… А завтра поменяет билет, если только рыжая не взмолится о пощаде. А она не взмолится – он знал это. Как и то, что первый матч предсезонки команде, видимо, придётся проводить без его участия.