— Свидетели? — Я откинулся на спинку кресла. — Там наверняка присутствовала вся варшавская знать, а не только немцы. Неужели нельзя было?..

— Можно. И даже к местным службам у меня нет никаких претензий, — отозвался Павел. — Меня больше удивляет другое: снимки всплыли уже куда позже. Только через пару недель после начала войны.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. — У меня на мгновение возникло ощущение, что его величество зачем-то решил поиграть со мной в угадайку. — Если честно, я даже не понимаю, какого, простите, черта немецкий кайзер делал в Варшаве.

— У нас была запланирована встреча, — пожал плечами Павел. — Никто не называл это переговорами, конечно же, но мы собирались обсудить в том числе и сложности на границе с рейхом. Кайзер Вильгельм приехал на несколько дней раньше, остановился в гостях у губернатора… а дальше ты знаешь.

— Блеск, — буркнул я. — Просто замечательно.

Картина складывалась весьма занятная — а со стороны наверняка выглядела и того интереснее. Германский кайзер прибывает на встречу с императором. Но вместо хваленого русского гостеприимства его ждет… весьма жестокая и нелепая кончина. Невесть откуда взявшийся дворянин из Петербурга, которого наверняка даже не было в списке приглашенных, появляется на приеме, откидывает полу пиджака, достает оружие и проделывает в царственном теле Вильгельма Четвертого примерно десяток аккуратных отверстий.

Автоматическим пистолетом новой конструкции с клеймом фабрики Горчакова — ближайшего сподвижника и друга императора Павла. Убийца гибнет на месте, сраженный смертоносной магией, весь рейх скорбит и возмущен вероломством русских, а канцлеру Каприви приходится услышать глас народа — и отдать приказ к наступлению немецким войскам.

По странному стечению обстоятельств сосредоточенным у западных границ Царства Польского.

— Все это очень сильно похоже на спектакль, — вздохнул я. — Только не очень понятно — для кого именно.

— Ну… эти снимки видел не только я, — поморщился Павел и сердито ткнул в фотографии пальцем. — Судя по вестям из посольства, подобные письма также получили король бельгийский, император Франции, папа римский, губернатор…

— Можешь не продолжать.

Я с трудом подавил желание врезать кулаком по столу или запустить в стену чем-нибудь тяжелым. Наверное, что-то такое и должен чувствовать человек, внезапно осознавший, что все, чем он занимался последние полгода (если не больше), вдруг отправилось… нет, не то чтобы псу под хвост, но куда-то в том направлении.

Орлов унес с собой в могилу немало тайн. Видимо, в их числе и ту, что касалась далеко идущих планов — теперь уже неизвестно чьих именно. Кто-то (и вряд ли это был покойный кайзер Вильгельм) долго и старательно расшатывал обстановку и в Петербурге, и, похоже, чуть ли не во всей Европе.

И в конечном итоге — расшатал.

— Кажется, понимаю, к чему ты клонишь, — невесело усмехнулся я. — Хочешь, чтобы я отправился в Варшаву расследовать убийство кайзера?

— Нет… Точнее, такие мысли у меня тоже были, — неопределенно шевельнул рукой Павел. — Но хватит уже тебе отбирать хлеб у Багратиона и его конторы.

— Тогда теряюсь в догадках, — отозвался я, — ваше величество.

— Есть у меня одна на уме одна авантюра, на которые ты так горазд, княже. — Павел откинулся на спинку кресла, чуть склонил голову набок и прищурился. — Но скажи… как у тебя с французским?