Трой едва не подскочила на месте. Неужто он говорит о Карбэри Гленде, художнике, с которым она была лично знакома и который, увидев ее здесь, непременно набросится с пылкими приветствиями? Мистер Оберон больше не смотрел ни на нее, ни на кого другого, однако у Трой было ощущение, что он рассказывает специально для нее и рассказывает, надо отдать ему должное, увлекательно. Далее последовало описание одной из работ Гленда. «Вчера он писал на сарацинской наблюдательной вышке. Его любимые переливы лимонно-желтого, сдобренные единственным ярко-красным мазком. Картина получилась очень цельной, ее эзотерический смысл очевиден. Прекрасная вещь». Несомненно, речь шла о Карбэри Гленде.

Ну, конечно же, конечно, операция уже наверняка закончилась, но почему же тогда не приходит Аллейн и не увозит их отсюда? Трой пыталась припомнить, известно ли Карбэри Гленду, что она замужем за полицейским.

– Хотела бы я получше разбираться в картинах Карбэри, – сказала Джинни Тейлор. – Ничего в них не понимаю. Все, что я могу сказать, это жуткие банальности, вроде того что они выглядят такими простыми, что любой мог бы так нарисовать. – Она дружелюбно взглянула на Трой. – А вы разбираетесь в современном искусстве?

– Я всегда готова учиться, – прибегла Трой к увертке, подсказанной страхом.

– А я, сколько бы ни старалась, все равно не научусь, – вздохнула Джинни и вдруг зевнула.

Скулы всех присутствующих, за исключением мистера Оберона, дрогнули в ответ.

– Прошу прощения, – сказала Джинни. Непонятно по какой причине она казалась испуганной. Робин Херрингтон скользнул пальцами по ее руке. – Не возьму в толк, отчего чиханье, кашель и зевота так заразительны. Особенно зевота. Стоит прочесть о ней в книге, как уже начинаешь зевать.

– Возможно, это еще одно доказательство, хотя и совсем примитивное, того, что обособленность иллюзорна, – предположил мистер Оберон. – Наши тела, как и наши души, подчиняются общим импульсам.

Трой замерла, гадая, как следует понимать философские изречения хозяина замка, в то время как Сати издала одобрительный возглас:

– Истина! Истина! – Резко согнувшись, она вытянула вперед правую руку и ухватилась за пальцы ног. Левую руку она одновременно закинула за голову и вцепилась в правое ухо. Приняв столь диковатую позу, мисс Локк преданно уставилась на мистера Оберона. – Я правильно делаю, дражайший Ра? Мне стоит продолжать упражняться в пране и пранаяме?

– Упражнения никогда не повредят, дорогая Сати, при условии, что дух также задействован.

Трой не удержалась и исподтишка глянула на Джинни Тейлор и Робина Херрингтона. Неужели подобные развлечения «старичков» их нисколько не изумляют? Джинни с сомнением взирала на Сати, а молодой Херрингтон, к облегчению Трой, смотрел на Джинни так, словно приглашал ее вместе посмеяться.

– Джинни? – тихо позвал мистер Оберон.

Зарождавшаяся на губах Джинни улыбка увяла.

– Прошу прощения, – торопливо сказала она. – Да, Ра?

– Ты подумала о том, что будешь делать сегодня?

– Нет. Хотя… возможно, днем…

– Если я не нарушаю ничьих планов, – вмешался Робин Херрингтон, – я хотел бы пригласить Джинни съездить в Дусвиль сегодня днем. Мне нужен ее совет, в какой цвет покрасить навес на задней палубе.

Но Джинни уже встала и, минуя Трой, подошла к мистеру Оберону. На белом, как простыня, лице девушки четко выделялись темные круги под глазами.

– Значит, ты едешь в Дусвиль? – спросил Оберон. – Ты выглядишь немного бледной, дитя мое. Вчера мы припозднились, развлекаясь. Не отдохнуть ли тебе сегодня днем?