– Не знаю, вот цвет помню: черный автомобиль, – промямлила я.

– Не, – влезла в разговор одна из продавщиц, – просто жутко грязный, зеленый он был.

– Ты чего, Ната, – вступила другая девушка, – красный, я четко видела.

– Зеленый, – настаивала Ната.

– Красный.

– Зеленый!

– Красный!!! И не «ВАЗ» вовсе, а иномарка.

– Зеленые «Жигули», грязные до жути, – настаивала Ната.

– Красная иномарка, а вот что грязная, так это точно.

– Хорошо, хоть вы обе уверены, что тачка была немытой, – усмехнулся дознаватель.

– Извините, – ожила я, – ничего не запомнила.

– Обычное дело, – отмахнулся парень, – не зря говорят: врет, как свидетель.

– Меня хотели убить, – выдохнула я.

Милиционер улыбнулся.

– У вас миллион в швейцарском банке?

– Нет, – растерянно ответила я, – я совсем не богата, а при чем тут деньги?

– Зачем вас жизни лишать, если наследство не оставите, – улыбнулся парень. – Водитель был или пьяный, или обкуренный, сейчас, к сожалению, таких полным-полно. А может, в карты проиграл.

– Как это? – полюбопытствовала Ната.

Патрульный закрыл планшет, в который записывал показания свидетелей.

– Очень просто, собрались братки повеселиться, разбросали картишки, а на кон поставили чью-то жизнь. Ну, договорились, тот, кто проиграет, должен задавить на улице первого попавшегося.

– Какой ужас, – помертвевшими губами прошептала я.

– Отморозки, – спокойно ответил милиционер, – вам повезло, что в витрину вошли, вот только поцарапались чуток, а могли сейчас в мешке лежать, так что бога благодарите, считайте, родились второй раз.

К Этти я не пошла. С одной стороны, не хотелось пугать подругу, с другой, я ощутила себя совершенно больной, ноги тряслись, к глазам подступали слезы, желудок сжимала ледяная рука. Слегка отдышавшись, я попросила у продавщицы разрешения воспользоваться телефоном магазина, пару раз попала не туда и наконец, услыхав «алло», произнесенное знакомым голосом, сказала:

– Прости, не получается свидеться.

– Почему? – расстроилась Этти.

– Работы много, хозяин не отпускает.

– Жаль, – еще сильней огорчилась Этти, – может, в среду, а? Кстати, что будешь делать с квартирой?

– Не знаю, – растерянно ответила я, – пойду в домоуправление, наверное, там подскажут, где строительную бригаду найти.

– Продай ты ее, – посоветовала подруга, – такой ремонт потребуется, умереть – не встать!

– Кто же купит разрушенные хоромы, – вздохнула я, глядя, как продавщицы затягивают разбитую витрину брезентовым полотнищем.

– Есть у меня одна приятельница, – оживилась Этти. – Ладно, явишься в среду, побалакаем.

Я повесила трубку. Ну что бы я делала без Этти, та постоянно ухитряется найти выход из безвыходного положения. Впрочем, реакция свекрови не удивила меня, изумило собственное поведение: еще в понедельник, оказавшись в такой ситуации, как сейчас, я мигом бы зарыдала и потребовала от Этти прибежать в магазин с сумкой, заполненной успокоительными средствами. Но сегодня я вдруг подумала, что Гри прав, я была редкостной эгоисткой, если человек любит тебя, не стоит заваливать его своими проблемами. Нет, теперь я стану жить иначе, в конце концов, надо беречь Этти от негативной информации. Узнав о том, что невестку чуть не убил пьяный отморозок, свекровь свалится с сердечным приступом.

Домой я явилась вечером, провела, приходя в себя, в магазине пару часов, потом еле-еле побрела к метро, доехала до дома Гри и минут пять трезвонила в дверь, но никто не спешил открыть мне. Сообразив, что в квартире пусто, я вытащила выданные мне Гри ключи и, провозившись некоторое время с незнакомым замком, оказалась дома. В помещении царила полная тишина, мне сразу захотелось есть. Быстро вымыв руки, я понеслась на кухню и распахнула холодильник: ничего. Абсолютно пусто. Обычно говоря: «У меня нет продуктов», женщины очень хорошо знают, что кое-что из съестного все же имеется. В шкафчике обнаружится баночка-другая консервов, пакетики с быстрорастворимым супом, сухарики, а в холодильнике найдется сухой кусок сыра и просроченный пакет кефира, но ведь особой беды, если выпить его, не будет.