— Я тебя за неё поцелую, иди сюда, тварина, кто загнал мою ласточку?

Парни начали драться. Я не сразу поняла, что в шутку. Просто в школе бывают между мальчиками ожесточённые драки, на полном серьёзе и в полную силу. Здесь Саша заломил брата к асфальту и пытался уронить. Не получалось.

— Спасибо большое! — крикнула я близнецам, потому что ни у каждой девушки выдержат нервы смотреть, как дерутся такие большие мальчики.

Они пререкались и смешно ругались, а я проверила содержимое сумки. Паспорт, документы, всё было на месте. В последнюю очередь забралась в кошелёк, там совсем мало наличных. Телефон у меня в хорошем кожаном чехле, внутри которого хранились карточки. Ничего не пропало.

— Манюнь, всё на месте? — делая ласковое ударение на моё имя, спросил Саша. Он уронил руку на плечо своего брата, наваливаясь на него боком.

Нормальные у них отношения.

— Да! — восторженно выдохнула я. — Спасибо большое. Точно не надо написать заявление на этих бандитов?

— Нет, конечно, — Лёша шельмовски щурил один глаз. — Это же наши друзья.

Саша тут же ему кулаком в живот заехал.

— Ты что несёшь?

— Ты офигел?! — разозлился Лёшка, отскочив в сторону. — Ты смотри, я сдачи дам.

— Она переживает, а ты всякую срань мне в друзья приписываешь.

— О, бли—ин, — ехидно протянул Лёша. — Она переживает! Она кто вообще такая? Рыбкина Мария Николаевна, учительница начальных классов. В первом «В» классуха?

У меня челюсть отвисла.

— Ты что, шарил по моей сумке?! — возмущённо выкрикнула я, панически вспоминая, мог ли он залезть в телефон. Нет, только по документам полазил.

Господи! У меня там трусики запасные… Я в сумку залезла, сдерживая слёзы.

Трусиков не было.

— Верни! Подонок!

— Что тебе вернуть? — весело гоготнул Лёшка.

Так. Наберись смелости, Маша. Ты взрослая, у тебя в сумке пошарили и взяли твою вещь… И Саша это услышит?

А что такого?

Я… Я просто купила позавчера, и оставила в сумке, точнее забыла в отдельном кармашке.

— Что ты взял у неё? — наехал на брата Сашка.

— Ты втюрился? Я не понял, откуда такая тревога за мелкую училку?

Я не могла их видеть от заливших глаза слёз смущения.

— Что он взял? — строго обратился ко мне Саша. — Манюнь, перестань всё время плакать, ты мне сердце разрываешь.

— И штаны…

— Заткнись, бздюлина от будильника.

— Закрой зевало, выпендреж кровавый.

Я ничего не ответила, замерла, глядя, как мои трусишки Лёшка на пальцах своих грязных растянул и тряс ими.

— Санёк, крепи седло, сейчас поскачем, видал какой размерчик и всё прозрачное!

Резким, просто каким-то животным рывком Саша отобрал мою вещь у брата и скомкав в кулаке, сунул мне в сумку.

— Ты – дебил! — заявил он Лёшке.

— И это ваша благодарность?

Опять пауза, тишина, теперь уже на троих.

— Ребята, — простонала я. — Почему вы дерётесь? Я вам благодарна…

— Благодарна, — кривлялся Лёшка, искажая и копируя меня, промямлил тонким голоском. — Даже поцеловать не в силах. Ладно, не претендую, Сашку целуй, у него уже всё воспалилось от твоих учительских глазёнок.

— Маш, потом увидимся.

Сашка ухватил брата и потащил его к мотоциклу.

— Ничего подобного! — разъярённо вырвался Лёшка. — Она нам должна! — Он показал мне кулак с разбитыми костяшками. — Я за твою сумку пострадал. И да, неизвестно, чтобы с тобой сделали в кустах, Мария Николаевна Рыбкина.

— Я напишу заявление, — заныла я. — Их накажут.

— Во, дура!

Сашка дал Лёшке подзатыльник, и драка уже началась не шутливая. Парни повалились на асфальт, ревя и напрягаясь.

— Не смей её оскорблять!

— Мальчики, — рыдала я, полезла их разнимать.

Но это бушующая стихия, снесла меня с ног. Споткнулась об крыльцо и упала назад, ударившись попой.