- Нюнь со мной живет, - улыбнулась я, - ему не надо мать старую кормить, за квартиру платить, да дрова покупать. А филд этот ты честно заработала. Сама же видишь на сколько больше взвара продала. И посчитать можешь на сколько прибыль моя выросла от твоей придумки. А батя твой прав.

- Прав, - кивнула Ирха. Она почти успокоилась, только громко всхлипывала, шмыгала носом, да терла покрасневшие глаза. - Один раз он правило свое нарушил, и трактир потерял. Брат мой лихоманкой заболел в прошлую зиму. Отец сначала местных лекарей водил, то так лечили Ильху, то эдак, а ему все хуже и хуже было. Батя мой всю жизнь каждую лишнюю гринку берег, а тут все спустил. Ничего не осталось.

Она вытерла слезы рукавом, высморкалась в снег. Я сделала вид, что ничего не заметила. Ирха продолжила свой рассказ.

- Батя Ильху любил очень... гордился... Говорил, мол, ты Ирха, замуж выскочишь и отца с матерью забудешь. А вот Ильха с нами до старости жить будет... и на смертном одре стакан воды подаст... И решил батя, что у нас в Нижнем городе лекари бестолковые, не могут от брата лихоманку отогнать. Занял деньги у Смотрящего и в Среднем городе самого дорого лекаря нанял. Целый грил заплатил... Лекарь так кривился, когда к нам в харчевню пришел... До брата пальцем не дотронулся. Только взглянул раз и говорит, мол, не жилец сын твой. Не лихоманка у него, а паучья болезнь... в груди поселилась... коли где снаружи паук был бы, можно было бы попробовать вырезать его, чтобы дальше не рос. А так, только ждать, когда паучище проклятый жизнь заберет, - Ирха скривилась, вытерла текущие оп щекам слезы и, длинно всхлипнув закончила рассказ. - Как Ильха помер, батя и сорвался. Пил... про долг забыл совсем. Мы с мамкой только и могли, что долю Смотрящему платить. На большее не хватало. А как батька помер, так харчевня наша и ушла... за тот грил, что батя в долг взял... А я так больше не хочу...

Кое-как всучив Ирхе честно заработанную премию, я проводила ее до ворот и заперла калитку. Когда повернулась, увидела Лушку. Он стоял на крыльце, накинув на себя полушубок и задумчиво смотрел на вслед Ирхе. Мы молча вошли в дом. Анни радостно хохотала наверху, на мансарде с Нюнем. Она обожала его и везде таскалась за ним, как хвостик. Он любил ее не меньше, и я без страха оставляла дочь под присмотром Нюня.

Крикнув им, чтобы спускались обедать, я нарезала хлеб, сало, пару луковиц, почистила несколько долек чеснока, достала из печи чугунок с борщом. «Борьсч» так полюбился детям, что готовила его довольно часто. А с легком руки Селесы, с которой я поделилась рецептом, борщ стали готовить на многих кухнях Нижнего города.

Все это время Лушка о чем-то думал, а когда все расселись за столом, поболтал ложкой в миске и спросил:

- Так жалко Ирху и ее брата... да, мам?

- Ты все слышал? - вздохнула. Рано ему все это знать. Видеть рано. Я сама до своих восемнадцати, живя в королевском замке, никаких бед и горестей вблизи не видела... Даже когда мама умирала, меня к ней не пустили.

- Слышал, - кивнул Лушка. - Мам, а почему лекари из Нижнего города не смогли узнать, что у Ильхи паук в груди?

- Наверное, они никогда такого раньше не видели. Мне жаль, что ты это слышал. - кивнула на скамью за столом. - Садись. Сейчас

- Мам, а почему лекарь не помог Ильхе? Выгнал бы из него паука...

- Наверное, он не мог.

- Но тогда зачем он не вернул деньги? Мам? Это же не правильно брать деньги за то, что не сделал?

- Ему заплатили за то, что он пришел и определил причину болезни. Понимаешь, Лушка, чтобы вот так сходу узнать, чем человек болен, надо много учиться, много думать, много работать... Лекарь из Среднего города потратил очень много времени и сил на то, чтобы все это знать. Надо много читать, изучать болезни. - он не понимал. Я видела это по его глазам и, вздохнув, перешла на понятный язык. - Вот смотри, воров много, а ночной король один. Как ты думаешь, почему именно Гирем стал ночным королем?