Снег скрипел под валенками, но ветра почти не было. После многодневных морозов предстоящее потепление радовало. Можно хотя бы немного подремать, не боясь превратиться в сосульку.

Я вручила Грихе обычную утреннюю кружку пива, прислонилась к стене рядом и закрыла глаза, мгновенно проваливаясь в сон.

- Елька, - Гриха, громко выхлебав хмельной напиток, - ты что теперь делать думаешь?

- Чего? - не поняла я. И зевнула, - ничего не думаю. Сплю я. С чего такие вопросы?

- Пф, - фыркнул рыжий, - уже вся братва знает, что ты Гирему постель греешь. Вот я и спрашиваю, чего теперь делать думаешь? Будешь пиво по утрам приносить али нет?

- Быстро вы, - хмыкнула я. - Кто у вас болтун такой? Не боится, что Гирем мокрого места от него не оставит?

Рыжий заржал:

- Неа, - довольство в его голосе было слишком явным, - я тебя, дура, на понт взял. Чего думаю, Елька сонная такая. Неужто Гирем королевишны нашей добился таки...

- Королевишны? - хмыкнула я. Вот ведь рыжий пройдоха. Но злиться на него не получалось. Я знала, за хамоватым и грубым фасадом скрывается добрая душа, готовая прийти на помощь каждому.

- А то! - хохотнул он, - тебя за глаза все так называют. Гордая ты больно, Елька. Видно, из обездоливших. Батька-то, поди, купцом был?

Нищими в этом мире становились по разному. Кто-то с рождения жил на самом дне, не ведая другой жизни. А кто-то, как мы с Лушкой, оказывался там волей случая. И таких называли обездолившими.

- Может и был, - хмыкнула я, - а тебе-то что?

- А то! Елька, ты баба не дура, выгоду свою видишь, - ответил Гриха, - ежели с Гиремом закрутила, тележку свою мне продай. - Зимой я возила взвар на санках, но в «бухгалтерии» Смотрящего мой бизнес числился, как тележка. Каждую неделю я платила ему за право торговать три филда. - По цене сойдемся, не обижу. Ты не думай, монеты у меня есть.

Теперь фыркнула я:

- Да с чего продавать-то? Гирем может завтра про меня забудет, - я зевнула. - А с тележкой я и себя, и детей всегда прокормлю.

- Дак, че, - удивился Гриха, - так и будешь сонной мухой по площади бродить? Зачем тебе это, Елька?

- Надо, - отрезала я и, приоткрыв один глаз, взглянула на рыжего. - А про нас с Гиремом не болтай. Не посмотрю, что ты мой приятель. Понял?!

- Обижаешь, Елька, - вздохнул он, - что ж я без понимания что ль? Не дурень же... Все равно скоро все узнают, - хохотнул, - думаешь, я один такой догадливый...

Я промолчала. Разговор с Грихой натолкнул меня на размышления. Когда я выкуплю патент гильдии вязальщиц, бегать с тележкой в Нижнем городе мне будет не с руки. Но с другой стороны, терять стабильный источник путь небольшого дохода — глупо. Кто знает, как оно обернется с вязанием, а так у меня всегда будут деньги для того, чтобы купить еду и заплатить за крышу над головой.

Раньше я хотела просто все бросить. Но теперь решила сделать по-другому. Возьму какую-нибудь девочку на тележку. Она будет взвар продавать, Нюнь тележку таскать, поможет ей во все вникнуть, да присмотрит заодно. Ему я доверяла на все сто процентов. Осталось только подумать, сколько я готова ей платить. Прикинула в уме свои заработки и расходы, и решила:

- Гриха, - я толкнула рыжего через несколько минут, - скажи, а у тебя нет девки какой на примете? Хочу за тележку ее поставить. По жалованью не обижу. Буду десятую долю с выручки платить.

- Есть, - тут же отозвался Гриха. - Тебе она когда нужна?

- Да хоть сегодня, - зевнула я. Спать хотелось все больше и больше. Я и вправду готова была прямо сегодня оставить вместо себя продавца.