– Щас крикну, – рыжий отлепился от стены и заскрипел по снегу, выходя из закуточка.

Я спрятала нос в теплую шаль. Хоть бы девица была нормальной.

– Ирха! – заорал Гриха на площади, подзывая мою возможную работницу, – иди сюда!

Ирха, как и мы с Лушкой, оказалась из обездоленных. Но в отличие от нас выглядела она вполне пристойно: тулупчик получше моего, платок приличный, да и на внешность хорошенькая. Симпатичная девочка. Щекастая, румяная. И смотрит доброжелательно и спокойно. О, чую, не зря Гриха про тележку спрашивал. Как бы не для этой девицы решил подарок сделать. Очень уж выразительно он смотрел на нее. Явно глаз положил.

– Вот, – подтолкнул он Ирху ко мне. И добавил, подтверждая мои догадки, – знакомая моя. Батька ейный повесился недавно. Харчевню держал. В долг у наших взял, а отдать не смог. И от расстройства того… харчевню в счет долга забрали, а Ирху с матерью из дома выгнали. Я помог комнатку снять. Теперь вот с работой хочу помочь.

Я смотрела на девочку. Она мне нравилась. Что же, рискну. А там посмотрим.

– А ты, что сама скажешь? – обратилась я к ней.

– А что сказать, – она грустно улыбнулась, – Гриха все сказал уже. Работу я знаю, батьке с малолетства в харчевне помогала. Ежели возьмете меня, работать буду хорошо. Не подведу.

– Хорошо, – я решилась, – можешь начать сегодня?

– Могу, – открыто улыбнулась девушка.

– А что за харчевня-то была?

– Так на воротах, – Ирха опустила глаза, пряча боль, и виновато улыбнулась, – не слишком хорошее место. Кто быстрее уехать хочет, кто, наоборот, в город торопится. Но на жизнь хватало.

Я знала эту харчевню. Ирха была права: не слишком удобное место. Туда приходят только стражники перекусить во время смены и те, кому не досталось места в других.

Коротко объяснив Ирхе и Нюню их задачи, я отправилась домой, предвкушая, как упаду в постель и высплюсь.

Лушка и Анни еще спали. Я заползла под теплое одеяло и вырубилась кажется раньше,чем прижала к себе дочку. Но поспать вволю мне не дали.

Проснулась я оттого, что кто-то пытался открыть мне глаза крохотными пальчиками.

– Мама? Мама, ты спись, – маленькие ручки гладили меня по лицу. Анни проснулась и так обрадовалась, увидев меня, что, конечно же, не смогла оставить в покое. Она шлепала меня по лицу ладошками, засовывала пальцы в глаза, нос, рот, уши. Теребила мочки, слюнявила неумелыми поцелуями все лицо, – мама, спись? Ма-ма…

После того, как Селеса с детьми уехали, обязанности утренней няньки взял на себя Лушка. Он присматривал за сестрой. А когда мы возвращались домой, заменить пустые горшки на полные, я успевала одеть и накормить малышей.

– Мама?! – сонный мальчуган, услышав Анни, с закрытыми глазами взобрался на нашу постель и залез под одеяло. Он теперь спал один, но разве можно упустить возможность полежать с мамой? Он прижался ко мне, сложил на меня руки и ноги и расплылся в счастливой улыбке, выдохнув радостное, – мама…

Анни переключилась на брата, оставив меня в покое на пару минут. Лушка отмахивался от сестры и возмущался. А она недовольно пищала и все равно лезла к брату.

Я застонала. Ох, уж эти дети! Открыла один глаз. Две милые мордашки, как по команде, нависли надо мной, закрывая обзор.

– Мама! – залепетала радостно Анни и захлопала в ладоши.

Лушка тоже довольно улыбался:

– Мама, ты дома?! А почему ты не на ярмарке? Что-то случилось?

– Все хорошо, Лушка, – простонала я, – я наняла работника.

Сгребла захихикавших деток в объятия и с рычанием повалила на подушки, начала щекотать и тискать. Они довольно визжали и смеялись, дрыгали ногами и руками.