— Воспитанницу он мою умыкнул. А я за нее головой отвечаю.

— Зря спросили. Негоже нам в чужие разборки встревать, — головы закивали друг другу. — Все же мы Кощею служим, а ты вроде как его враг.

— Да не враг я, — махнула я рукой. — А так... Оппонент. А вы и так уже влезли! Кто Кощея подставил? Чуть не казнили бедолагу из-за вас!

— Да мы ничего такого не делаем! — единодушно возмутились головы.

— Да? А кто это деревни палил да скот воровал?

Головы потупились, а одна из них сказала:

— Да кто ж виноват, что богатырей мало стало? Эдак мы и с голоду помрем, если скотину воровать не будем. А деревни мы не со зла поджигаем. Так уж выходит. Изжога у нас.

Словно в подтверждение своих слов голова смачно рыгнула, и из ее рта вырвался столб пламени. Вовремя я пригнулась, а то опалило бы мне макушку. Выдохнув облачко черного дыма, голова виновато вздохнула:

— Ну вот, опять.

— С этой бедой помогу тебе, — успокоила его. — А взамен ты перенесешь меня и двух моих нехороших знакомых через реку Смородину, на Мертвые земли. Стратегия по иноземному «вин-вин» называется, то есть и ты, и я в выигрыше.

Сначала Горыныч вроде как обрадовался. Но потом боковая голова что-то шепнула средней, и средняя, прищурившись, спросила:

— А не будет ли это предательством?

— И нарушением обязанностей? — поддакнула вторая голова.

Я почесала затылок, а потом сказала:

— Говорят, что живому человеку через Мертвые земли не пройти. А коли до Кощея мы не дойдем, то откуда он узнает, что это ты нас перенес. Тем более что есть и другой способ попасть на ту сторону. Нужно лишь речке отдать самое дорогое.

— Так чего ж не отдали? — спросили три головы хором.

— Жадные мы! — рявкнула я.

— А, ну это мы понять можем, — протянул Горыныч.

— Если вдруг разборки с Кощеем начнутся, все отрицай и вали на речку.

— Ладно, по рукам, — согласился Змей.

Прежде чем пожать его лапу, я успела сказать:

— Только молодцев тех, что со мной, не трогать, не жрать, не обижать. Довезти нас всех в лучшем виде. В живом то есть. И без единой царапины.

После того как мы скрепили договор рукопожатием, я затребовала с Горыныча огромный котел с родниковой водой и дров побольше.

А сама вернулась к богатырям.

— Ну чего? Можно уже идти убивать чудо-юдо поганое? — поднялся с земли Илья и вытащил меч из ножен для демонстрации серьезности своих намерений.

— Не убивать, — лениво отмахнулась я. — Травы собирать. Перенесет нас Горыныч на себе через речку-вонючку.

Говорила-то я уверенно, да только той уверенности у меня и в помине не было. Я, конечно, молодец. Переговоры провела успешно. Вот только хватит ли мне знаний, чтобы сбор сделать подходящий? Да и поможет ли он такому великану? С четверть часа я ходила и бормотала названия трав. Не зря же три месяца на травницу училась.

— Ромашка, ромашка... Ромашка от изжоги должна помочь. Подорожник. Подорожник точно надо — он от всего помогает. Полынь? Ну не абсент же я собираюсь варить! Ладно, полынь тоже добавим. Иван-чай... Зверобой...Тысячелистник... Мята... Больше ничего не помню...

— Что ты это там бормочешь? Не заклинание ли творишь? — насторожился Добрыня.

— Его, его, соколик. Называется «Как заставить богатырей делом заняться, а не лясы точить». Я вам травку покажу, какую собрать, а вы бабуле подсобите.

— Где это видано, чтобы богатыри траву собирали по указке ведьмы? — возмутился Добрыня.

— Конечно, лучше руку свою речке Смородине отдать и от кровопотери сдохнуть.

— Ладно, Яга, показывай, что нужно!

Так вчетвером мы к вечеру набрали три мешка травы. Баюн хотел сначала откосить от трудовой повинности, сославшись на то, что у него лапки, но номер не прошел. Пахал как миленький. Рвал траву зубами и носил в мешок.