В Агерре живет всего четыреста тысяч человек. Учитывая время, особого оживленного движения ожидать не следовало бы, но поскольку сейчас праздник, крыши и террасы, воздушные кафе и дансинги полны. Погруженные почти в полный мрак наземные дороги служат исключительно для безлюдного автоматического транспорта, в том числе живокристной перистальтики бродячего города. А поскольку в соответствии с распоряжением мэра воздушный транспорт над городом запрещен, вернулось забытое искусство пеших прогулок; Агерре-сити достаточно мал. С момента рождения города, создававшегося по принципам трехмерной архитектуры – где ни одно из направлений не подвергается дискриминации вследствие силы тяжести и несовершенства материальных технологий, – в нем сформировалась традиция путешествий по дорожкам, соединяющим две произвольные точки под его диффузионной полусферой. Узкие и широкие дорожки из самого быстрого черного высокоэнергетического живокриста растут между зданиями со средней скоростью три километра в час, и еще быстрее потом разрушаются, превращаясь в пьезоэлектрическую сажу. Фазу активности города можно определить с первого взгляда по тому, насколько густа сеть воздушных дорог. Более пристальный взгляд позволяет оценить точнее: точки сгущения, где сходятся опускающие и поднимающиеся аллейки, указывают – будто в структуре мерзлоты, в схеме полимера – на центры кристаллизации, места, где сильнее всего бьется пульс города. Теперь уже нет сомнений, что внимание метрополии сосредоточено на Агерре-тауэр: живокристный зиккурат окружают густо ветвящиеся черные ленты, некоторые еще растут, некоторые уже распадаются, в основном начиная с отдаленных от башни концов – гостей все еще прибывает больше, чем покидает палаты властителя планеты. Сеть эта здесь столь густа, что кажется чудом, что внезапно пробитая Миазо гравитационная дыра не разрушила конструкцию ни одной из аллеек. Одна из них прямо под ним, одна слева, одна на уровне фиолетового солнца – та ведет от Каланчи, самого высокого здания города, опускаясь к балкону шестьдесят второго этажа Агерре-тауэр (если еще до него не доросла). Остановившиеся на ней мужчина в белом костюме и женщина в синем платье топлесс смотрят на Сциллу, опираясь на поручень; женщина поднимает в его сторону асимметричный бокал-раковину, будто провозглашая безмолвный тост. Миазо не обращает на них внимания – он уже в Иллюзионе.

В Иллюзионе/Open/Aguerre00 вчетверо теснее. На празднование годовщины прибыло свыше миллиона гостей, в основном с Земли, но также непропорционально много из колоний. Приглашены были в основном тем или иным образом связанные с ICEO или напрямую с ОНХ. Теперь они толпятся на видовых инсталляциях города, его каскадных террасах, живокристных воздушных дорожках, глинных и иллюзионных. Для иллюзионных гостей левитирующий ксенотик выглядит большей достопримечательностью: трое стоящих на аллейке позади пары в вечерних костюмах показывают на Сциллу пальцами, женщина с бокалом что-то им объясняет, оглядываясь через плечо. Миазо не обращает внимания, он уже в Иллюзионе/Open/Аguerre00/Personal/Track07.

Скачанная Стражем запись, сделанная четверть часа назад, накладывается на картинку в реальном времени. Убийца выскакивает в окно из Агерре-тауэр – но он не ксенотик, и искусство Ваяния пространства-времени ему чуждо, у него иная стратегия: выпрыгнул, развернулся в полете, прижался к стене, повис на пальцах. Миазо внимательно к нему приглядывается. Мужчина высок и худ, у него длинные руки и ноги, черные волосы заплетены в косу; прижатого к стене лица не видно. Светло-серый костюм морщится и скручивается – на коленях, на плечах, в поясе. Убийца быстро сбрасывает с ног кожаные мокасины, они летят в пропасть. Ноги ищут точку опоры. На нем нет носков, и теперь видно, что происходит с его пальцами – они удлиняются, искривляются, становятся толще. Сцилла замеряет темп метаморфозы – несколько секунд. Столь жестокая РНКдакция требует густой сети энергопоглощающих нановодов на клеточном уровне, солидных запасов быстрых аналогов АТФ… Убийца наверняка основательно нанокиборгизирован.