Селяне немного послушали и бросились старосте помогать, посбрасывали на пол оставшуюся посуду и шарахнулись как можно дальше, когда еж начал раздуваться и светиться.

Льен на это дело смотрел со скепсисом и что-то строчил в блокноте. Шелест огляделся и совсем не удивился, заметив русоволосого парня, выглядывающего из-за скособоченной калитки на огород, видимо решившего вернуться на место событий. Улыбался этот парень многообещающе и смотрел только на «счастливого жениха».

— Невесту у него отобрали, что ли? — задумчиво спросил сам у себя Шелест.

Свечение от ежа отделилось. Потом разделилось на семь частей и выросло во всклокоченных призрачных теток, которые стали дружно наступать на старосту и обвинять в смерти своих пятерых дочек.

— Считать он не умеет, что ли? — задал следующий дурацкий вопрос Шелест.

А русоволосый довольно улыбнулся и опять исчез на огороде.

— Так вы уберете этих призрачных тещ? — заискивающе вопрошал староста Тихого Болота у Льена.

Просил он за Миху, коллегу из Старого Болота, за которым ходили следом семь полупрозрачных страшных теток и обвиняли его в гибели своих пятерых кровиночек. Ради такого дела он даже почистил костюм и мысленно попросил прощения у короля, чей милостью Тихое Болото стало запретным для магов. Впрочем, разговаривал староста запретного села на чужой территории, так что наказывать его не за что. Он в этом был уверен.

— Нет, — мрачно ответил самый старший из пришлых магов, перелистнув блокнот и на что-то там с неудовольствием глядя.

Остальные маги уплетали пирожки с печенкой, и бороться с призраками желания тоже не изъявляли.

— Миха заплатит, когда в себя придет, — пообещал Бриль.

И был уверен, что точно заплатит. А то попробуй магам не заплати. Об этом живо узнают все остальные, и Старое Болото станет запретным для магов и без всяких табличек. Бесплатно кто же захочет работать?

— Уберите вы этих призраков, мил человек.

Маг, наконец, оторвал взгляд от своих записей. Окинул Бриля усталым взглядом и тяжко вздохнул.

— Я не уберу этих призраков. Потому что это не призраки. Эти тетки иллюзорны и они давно бы сами исчезли, если бы не подпитывались от вашего Михи. Подпитываются, как проклятье, на самом деле, хотя ничего плохого, в отличие от проклятья, сделать не могут. Это просто иллюзия. Картинка, просто такая, умеющая передвигаться. Ваш Миха перестанет ее подпитывать, и она без энергии исчезнет.

— А когда он перестанет ее подпитывать? — спросил Бриль, поняв, что большего все равно не добьется.

— Возможно, что никогда, — припечатал маг, закрыл блокнот и потянулся к пирожку.

— Почему? — спросил Бриль и пододвинул к магу миску. Он тут был самый толковый, остальные вообще ученики, пользы от них никакой.

— Потому что подпитка действует, как у проклятья. А некоторые проклятья снять вообще невозможно, особенно если прокляли не просто так. Они цепляются за вину, за образы, за события в жизни проклятого. В общем, если он действительно виноват в смерти жен, эти тетки будут бродить за ним до самой смерти. Если нет, то любой жрец любого светлого бога их развеет, просто объяснив вашему Михе, что его не за что проклинать. Понимаете, будь это проклятье профессиональным, оно было бы посильнее, но и справиться с ним было бы проще. У профессиональных есть нити, за которые можно потянуть и в большинстве случаев либо изменить их, либо вообще удалить. А тут просто смутный образ, который-то и принял образ этих теток потому, что Миха его узнал, осознал и сам дорисовал.

— А почему их тогда семь? Жен же пять было, — удивился Бриль.