Море травы сменилось осокой, камышом и рогозом, последние два растения Данил до сих пор не знал, что есть что. Что всегда называлось камышом, благодаря интернету стало называться рогозом, и наоборот. Сейчас пробираясь сквозь эти заросли, хлюпая водой в кроссовках, путешественник невзлюбил только осоку, потому что порезался о её листья.

Наконец-то открылась чистая вода, ручеёк оказался куда шире, чем он предполагал. Метров двадцать в ширину, целая речушка. И приткнутый к берегу стоял не то подарок судьбы, не то её наказание – железный понтон.

Понтон был сварен из трёх труб почти метрового диаметра. Квадратный, шириной и длиной был около четырёх с половиной метров. Палубы почти не было, всего около метра у одного края было застелено досками, а остальное не то кто-то скрутить успел, не то наоборот – не успели до конца застелить, но весь понтон выглядел как три сваренные трубы. Данил, конечно, чуть не побежал в его сторону. Но осторожность взяла своё, более крупного удава он не переживёт.

Вот только одним концом понтон сидел на мели, и столкнуть несколько тонн железа в воду было проблематично. Но парень с таким положением уже сталкивался. Забежал на понтон, пытаясь не сверзнуться на круглых боках труб. Добрался до застеленной площадки, разделся и, спрыгнув в воду, начал качать понтон вправо-влево, а не вперёд-назад. И понтон освободился. Забравшись назад по наваренным скобам, запоздало подумал, что это было слишком рискованно, так опрометчиво прыгать в воду. Но зато у него сейчас имелось транспортное средство. Вышло бы только оно с этой речушки в большую реку. Если бы знал Данил, как сложно двигать этот понтон, то, наверное, плюнул бы и пошёл дальше, но уже втянулся, и не бросать же на полпути, да и речка наверняка будет за тем поворотом, ну или за следующим. Пешком же шёл через траву минут сорок, значит, где-то рядом речка.

В общем, до реки Данил с понтоном двигался два дня. Как это оказалось сложно, можно было судить по дырочкам на ремне, они закончились, и штаны начали спадать. Пришлось аккуратно ножом проделывать следующую, а потом ещё одну. Лишние килограммы веса просто улетучивались. Конечно, если грести лопатой как веслом, такая махина еле двигалась, сюда бы шест хорошо пошёл. Но такой длины шест тут был проблемой. Приходилось где-то дотягиваться до дна лопатой и, свесившись, отталкиваться от дна, а где-то грести. Да ещё появились хозяйственные нужды. Парень терял много времени на заготовку дров. Тут из воды кое-где торчали сухие коряги, и он, подгребая к ним, обламывал всё, что мог.

Хорошо, на понтоне трубы сварены между собой перевернутыми швеллерами, в которых можно было развести, как в мангале, костёр, и Данил там сразу жарил всё мясо удава. Точнее сказать, что-то сжёг, что-то недожаривал. В целом за два дня удав закончился. И парень очень пожалел, что не взял удава целиком, побоявшись, что он протухнет. Правда, в камышах он выловил плавающую банку консервов, банка была плоской и большой, больше килограмма. Один недочёт – банка была вздутой.

И вот сейчас, когда Данил сплавлялся вниз по реке, всего лишь к вечеру третьего дня вздутая банка консервов стала выглядеть совсем нестрашно. Нет, конечно, про ботулизм он слышал, но рассчитывал побороть бактерии, перекипятив содержимое консервы. Конечно, его действия были не верны. Страшны не бактерии, а токсин, который вырабатывали бактерии. Попросту говоря, консервированная еда пропитывалась ядом, и кипячение, скорей всего, его бы не спасло. Но он этого не знал, и уж очень хотелось кушать. Но его спасло то, что консервы были уж слишком просрочены.