Надо выяснить, какое отношение к этому клубу имеет Анатолий. Неужели, владелец? А, может, просто управляющий? Он ведь руководил раньше нашей компанией. А сейчас, как я понимаю, отошел от дел. Получается, теперь он координирует деятельность клуба. Почему у меня такие мозги не уродились?

 — Надя, ты с помощником юриста разобралась? Тот щупленький мальчик, который приходил. Берут его или нет?

 — Да-да, подошел. Снимаем вакансию.

 — Окей. Пометишь, ладно?

 — Без проблем.

Вот он, мой удел. Почему-то в этот момент почувствовала себя невыносимо жалко.

До конца дня я изучала личную информацию. Даже сделала для себя заметки и распечатала кое-какие пункты.

Вечером поехала к Наташе. Каждый раз, как приезжаю в больницу, настроение падает ниже плинтуса. Ощущаю себя беспомощной. Жалкая и беспомощная, что может быть хуже?

Врач говорит, что все отлично. Теперь главное — приложить усилия к восстановлению. Надолго к сестре не пускают, да и у меня времени особо нет. А с завтрашнего дня (очень надеюсь!) еще и поубавится.

Вошла в палату.

 — Привет, родная!

 — Надя! Я тебя уже заждалась, — игриво укоряет сестра. Никогда, даже в самые горестные и сложные моменты жизни она не унывает. Вот и сейчас глаза ее блестят каким-то теплым, загадочным светом. Даже не знаю, может ли вообще что-либо ее сломить. Она всегда ищет позитив. Наташа из той категории людей, для которых стакан всегда наполовину полон.

 — Ну, как ты?

 — Да как... — весело улыбнулась моя «счастливка». Теперь мысленно я всегда ее называю именно так. Ведь могло быть и хуже. — Отлично. Руки двигаются, голова, шея. Все работает, как часы. Постоянные процедуры. Правда, боль я начала чувствовать сильнее, но это ничего. Расскажи лучше, как у тебя? Что нового?

Про перспективы подработки в ночном клубе я рассказывать, разумеется, не планирую. Не хочу, чтобы Наташа переживала еще и об этом. Ей есть, куда направлять силы.

 — Что у меня может быть нового? Все как всегда. Я смотрю, к тебе никого до сих пор не подселили. Странно. Кстати, с доктором твоим говорила сегодня.

 — Я с ним каждый день общаюсь.

 — Он считает, что еще недели три, и можно тебя домой забирать.

 — Это он мне льстит, — весело рассмеялась моя счастливка.

Долго поболтать не получилось. Но самое главное, что Наташа в хорошем расположении духа. А все остальное — дело наживное.

Распрощавшись с сестрой, вышла в коридор. Уже даже спустилась на нижние этажи и собралась выйти из здания, как вспомнила, что забыла передать моей любимой пациентке парочку книжек, чтобы было не так скучно.

Надо возвращаться. Подойдя к двери, заметила, что она прикрыта неплотно. Тишину палаты нарушали громкие, несдерживаемые, рвущие душу в клочья оглушительные всхлипы.

Я с силой распахнула дверь и влетела внутрь.

 — Наташа! Ну, ты что, родная моя?

Присела на край кровати, крепко обняв сестру. Она уже плачет навзрыд. Тело ее все содрогается от громких рыданий. — Все будет хорошо. Ты скоро поправишься.

 — С-скоро? — пытается говорить ровно, но голос ее судорожно срывается. — М-минимум полгода еще м-мне быть в состоянии овоща! Надя, я д-даже в туалет не могу сходить сама! Болит все у-ужасно, несмотря на обезболивающее. Н-ноги н-не шевелятся. Вообще.

 — Зато голова и руки работают!

 — Голова из-за лекарств в-вообще как в тумане. Руки опускаются. Кстати, в-взгляни на них! — Наташа закатала рукава халата, разогнула локти, продемонстрировав желто-синие пятна по сгибу на местах введения инъекций. — На м-мне живого места нет! И еще! Н-неужели ты думаешь, что я н-не знаю, сколько стоит м-моя операция? Наша машина р-разбита, впереди долгий п-период адаптации. Денег нет! И все это свалилось на тебя! Это ты м-моя маленькая сестренка, и я должна тебя оберегать, а п-получается, что только ус-сложняю тебе жизнь!