- Но почему Тугрик? – удивилась Глаша, выпуская на волю ладонь Олежки.
- Потому что Глафира Глазунова, - тот, скривившись, потер следы от зажима.
- Ну и?
- Не понимаешь? Два Г. А по-английски «два» – это ту. Отсюда и Тугрик. Согласись это лучше, чем просто Туг. 
- Сволочь ты, Сафронов. Не мог раньше сказать? - Глафира вспомнила, как совсем недавно ее поразил интеллигентный диалог электрика и котельщика, мимо которых она,  возвращаясь из заводской столовки, продефилировала под ручку с Марком. 
- Тугрик явно пошел на повышение. Ставки делать будем? – задумчиво спросил электрик.
- Я полагаю, долго он на этой высоте не удержится. Валютный рынок нестабилен, - покачал головой котельщик. И оба, сняв рабочие перчатки, ударили по рукам.

- Что-то и ты сегодня какая-то бледная, - Сафронов заглянул в Глашины ясные глаза. - Не заболела случаем? Может, вместе с Магутой курила на ветру?
- Ты же знаешь, я не курю. Просто не накрасилась.
- То-то думаю, почему у меня вдруг под ложечкой засосало? А это, оказывается, ностальгия по школе. Тогда все было просто и понятно. Глашка не пользовалась косметикой, и никто кроме меня не замечал, какая она красивая. 
Сафронов не стал упоминать имя умника, который тоже однажды различил, что Рыба перестала быть Рыбой, за что Глаша была очень благодарна. 
- Да, кстати, с утра Мрак звонил. – С Дризом Олежка не шибко мудрствовал – просто переставил буквы имени. – Тебя спрашивал.
- Наверное, результаты субботних испытаний хотел получить, - Глафира сделала вид, что копается в сумке, хотя ее сердце отбивало голливудскую чечетку сороковых годов. Этот безумный танец двух чернокожих парней она как-то видела на ю-тубе. 
- А это тебе зачем? – удивился Сафронов, заметив, что Глаша достала из сумки старомодные оптические очки и переложила их в нагрудный карман халата. Олежка сам давно перестал быть очкариком – перешел на линзы. 
- Что-то в последнее время мелкий шрифт расплывается, - и, боясь, что Олег пустится в пространные рассуждения о пользе похода к окулисту, приказала командным голосом: - Кыш, тебя КиШ* ждет! Образцы уже на столе.
(*Кольцо и Шар – метод испытания битумных кровельных материалов.)
Только разогрела в кружке битум, как в дверь заглянул старший механик.
- Ну и воняет у вас здесь! – он помахал перед носом рукой. Опознав в чучеле в халате до пят и стоящем лопатой фартуке Глафиру, кисло улыбнулся. – Глазунова, ступай в заводской офис. Царь приехал. Злой как черт. 
Глаша беспомощно оглянулась на встревожившегося Сафронова.
«Ну, вот и конец», - ее сердце пропустило удар. 

***
Не в пример офису, располагающемуся в центре города, в котором обитала элита компании - торговая группа и юридический отдел, заводская контора была гораздо скромней. Ни тебе стекла и хромированных деталей, ни контраста белого с черным, ни бесшумного лифта, за считанные секунды уносящего в небо. Кряжистое здание с двумя колоннами и высоким крыльцом больше напоминало купеческое гнездо, чем обитель Богов Дебета, Смет и Математики. Так бухгалтерию, отдел проектирования и инжиниринговую группу называл Сафронов, которого природа обидела и в этом направлении.
- Ты, Глафира, поосторожней с БДСМ, - предупреждал Олежка, когда школьная подруга по какой-то надобности шла в контору. – Узлы и бандажи – в этом наши инженеры профи.
 
Готовясь предстать перед грозными очами Царя, Глазунова застегнула на все пуговицы синий халат, что мешком сидел на любой фигуре (снабженец с выбором одежды для техников и уборщиц особо не заморачивался), обулась в рабочие ботинки, скрутила волосы в тугую дулю, нацепила на нос папины очки и тепло попрощалась с онемевшим коллективом. Двенадцать человек, забыв об измерительных приборах, журналах регистрации и подгорающих испытательных образцах, проводили Глашу скорбным взглядом: только что цветущая, пусть и не накрашенная, девушка превратилась в унылую женщину неопределенного возраста.