Не знаю, что произошло... Дрэйк замешкался или во мне открылось второе дыхание. Мне было абсолютно плевать, насколько неловко я выглядела со спущенными джинсами и трусиками. Я отползла к изголовью кровати, насколько это позволяла сделать одежда и скомканное подо мной покрывало. Я не убегу. Не смогу сбежать. Я уже проиграла. Все тело трясло в неистовой агонии, сердце билось так, точно звучала барабанная дробь, слезы застилали глаза, и Дрэйк все больше становился для меня одним размытым темным пятном, а рыдания срывались с губ. Я ощущала, как обжигающие слезы щипали искусанные в кровь губы, как рот наполнялся соленым привкусом в то время, как катастрофически не хватало воздуха. Я задыхалась. Задыхалась от собственного бессилия и унижения. Дрэйк не успел надругаться надо мной, но был в миллиметре от этого. Как, собственно, ничего не изменилось и сейчас. Сил больше не осталось бороться. Не могла больше цепляться за ту, вечно ускользающую ниточку последние четыре года. Казалось, встань я на ноги, колени тут же подкосятся, и я упаду. Упаду в очередную пропасть. В эту минуту я сломалась. Сдалась. Самовольно опустила руки. Что-то мягкое и теплое прижимала к груди, вероятно подушку, я не понимала. Но прижимала так, будто держала перед собой щит, способный меня защитить от чудовища. Меня сломленную и уязвленную. И сейчас, я словно слышала собственное рыдание. Будто выскользнула из тела и наблюдала за происходящим со стороны. Дрэйку удалось сломить мой последний стержень, за который я хваталась. Обломать и без того искалеченные крылья, которые уже никогда не помогли бы мне взлететь, но позволяли мечтать… Теперь даже этого не осталось. Ничего не осталось.

– Даниэль… – внезапно расслышала я, и меня заколотило сильнее. Казалось, кто-то распахнул окно и запустил в спальню холодный, пронизывающий до костей, ветер. – Даниэль… – снова меня позвал этот голос. Мягкий, приглушенный, слегка бархатный, даже убаюкивающий, способный укутать нежнейшим шелком. – Даниэль… – и уже звучало отчаяние и страх. – Посмотри на меня… – голос дрогнул, и повисла незыблемая тишина.

Я небрежно размазала ладонями слезы и выполнила то, о чем меня просил голос. Я посмотрела. Посмотрела на чудовище, стоящее передо мной. Взъерошенные волосы, растерзанная футболка. Я даже не подозревала о скрытой силе в себе, раз мне удалось разорвать весьма плотную ткань. Расстёгнутый ремень болтался внизу, подобно маятнику. Ширинка и пуговица были застегнуты. А сам Дрэйк неистово сжимал пальцы в кулаки. Костяшки побелели, а вены проступили, напоминая подкожные реки.

– Даниэль…

Мужчина шагнул ко мне, но я истерически закричала:

– Не приближайся, подонок! – Я схватила покрывало и натянула на себя, пытаясь скрыть свои обнаженные бедра. Спрятаться от взгляда мужчины, от самой себя, от того ужаса, что ждал меня, стоит мне сделать неверный шаг. Меня колотило. Трясло, будто я стояла голая на лютом морозе. Слезы вновь брызнули из глаз, заставляя монстра расплыться и стать черным пятном. А после я рассмеялась. Истерически захохотала в голос. Слезы непроизвольно стекали, а я хохотала. Плакала и хохотала. Смотрела на Дрэйка, на его побитый вид брошенного в непогоду щенка. И смеялась. Неистово смеялась, пока не наступила тишина: вокруг нас, в моей душе и моих ушах. Казалось, я даже не слышала стук собственного сердца. Ничего. Ровным счетом ничего.

– Ты чудовище, – ядовито выплюнула я. – Ты сгоришь в аду!

– Даниэль… – голос его сорвался на хрип, а сам мужчина, словно не управляя своим телом и не ожидая от себя такого, шагнул ко мне и, присев на кровать, потянулся к моему лицу. А дальше было как в тумане. Я ощутила дикую, нестерпимую боль в пальцах. Казалось, под ногти вонзили миллион тупых игл. Я видела, как алые струйки стекали по шее Дрэйка, а мои собственные ногти хранили на себе его яркий след крови. Я со всей ненавистью, жаждой мести, впилась мужчине в шею ногтями, вспарывая кожу. Я смотрела на Дрэйка, а в глазах моих полыхал огонь.