Кай слишком поздно осознал, что не только сделал ошибку, но и был груб. Ему хотелось сказать девушке что-нибудь приятное – например, что он был бы очень рад увидеться с нею завтра, потому как приехал только сегодня и еще слишком устал. Но что бы это дало? – лишь отодвинуло бы развязку, да и, возможно, девушка его вообще не поняла бы. Так что он просто подождал, пока она не спустилась по авеню де Монте-Карло – маленькая фигурка на фоне пустынной улицы…

Со стороны Спортинг-Клуба донеслись шаги покидающей его публики. Какая-то дама наискосок переходила улицу. Канделябр лил желтый свет на ее лицо. Это была та самая женщина, что подсунула Каю фишки. Она была одна и, не оглядываясь, села в лимузин.

Кай вдруг почувствовал себя бесконечно усталым.

Он проснулся далеко за полдень. Фруте разбудила его довольно громким воем, она требовала, чтобы ее вывели гулять. На вечернюю прогулку хозяин и собака поехали в Ниццу. Но Фруте в тот день вела себя необычно: на Английской набережной она опять стала выказывать нетерпение и принялась бесцеремонно протискиваться между гуляющими – как выяснилось, ради того, чтобы бурно приветствовать одного из них, настолько бурно, что остальные начали почтительно обходить эту пару.

Человек, к которому кинулась собака, опешил и стал озираться. Встретившись глазами с Каем, он поспешил к нему.

– Вот это сюрприз! Должно быть, вы приехали совсем недавно, иначе я бы заметил вас и Фруте.

– Только вчера, Льевен. А в Ниццу – только сегодня.

Льевен погладил дога по голове.

– А помните, как вы хотели подарить мне Фруте перед отъездом из Сурабайи? Тогда она была еще щенком, а теперь такая здоровенная.

– Сегодня я и не стал бы ее дарить. Сколько времени прошло с тех пор, как мы не виделись?

– Два года.

– Два года. Время спешит, как плохие часы. Я хочу сказать, что с таким же успехом это могли быть два месяца.

– Так много всего произошло?

– Так мало. Год я прожил довольно спокойно. Отчасти из расчета, отчасти из сентиментальности. Мне это пошло на пользу.

– Старая болезнь. Тяга к оседлости. Она, как малярия, нападает на человека через определенные промежутки времени. Теперь я пытаюсь ее лечить, навещая Кинсли. Он женился, любит фаршированных гусей и серьезное чтение. Это отпугивает на год вперед. Сколько вы намерены здесь пробыть?

Кай пожал плечами:

– Не знаю.

– Значит, мы встретились вовремя. Завтра я еду в Монцу. Хотите поехать со мной?

– Там будут гонки?

– Очень скромные, спортивного значения они не имеют. Но для меня они чрезвычайно важны. Несколько лет назад я купил пакет акций одного автозавода. Теперь мое положение в этой компании настолько упрочилось, что я с ними сотрудничаю. Мы сконструировали новый и очень хороший автомобиль, развивающий большую скорость. Его надо испытать. На завтрашние гонки мы заявили только одну машину, чтобы, не привлекая к себе особого внимания, проверить, как она будет вести себя при более длительной эксплуатации. Мы тренируемся с дальним прицелом – я хочу произвести фурор в гонках на Гран-при Европы. Поэтому мы не станем выжимать из машины все возможное. Пока что нам не нужна победа – только проба. Вас это интересует?

– Да. Я поеду с вами.

Они пошли вместе ужинать и заняли столик под открытым небом. Так приятно было спокойно посидеть, перебирая прожитые бок о бок годы, как дети перебирают крошки печенья.

Бронзовые фигуры перед отелем «Амбассадор» держали в руках светящиеся шары. Позади отеля «Негреско» всходила луна. Безвкусный павильон возле мола показался более сносным, когда из его окон на воду стал литься электрический свет. По набережным, словно моторизованная армия, в несколько рядов проносились машины. Шум прибоя смешивался с жужжаньем моторов.