Вот, почему именно сегодня? Почему именно сейчас я позову именно её, собираясь раздеться перед ней, а не открутить этой мелкой голову… хотя нет, лучше её просто выпороть, все равно в башке нет ни чер-та!

2. 2 островок. Движение океана

Стас.

Лицо ухмыляется само по себе. Я показываю рукой в толпу. Та начинает разделяться на две части, медленно освобождая проход для неё. Эта шкодина тоже замечает меня, понимает все и даже не меняется в лице. Только оглядывается на того оленя и повторяет жест доброй воли, когда тот ей что-то опять говорит.

Следом тыкает пальчиком в меня, как только тихий шепот доходит до нее. Я киваю, одним этим обещая ей долгую и мучительную смерть. Эта пигалица распрямляет плечи и хмыкает, через миг начиная идти.

Ей даже помогают взобраться, пока я проклинаю того швеюна, который сшил ей это короткое платье. Пусть горит где-нибудь. И шпильки эти… и помаду, делающую и без того красивые губы еще более сочными.

Пытаюсь нежно взять её руку, вживаясь в роль. Но получается так себе - сдавливаю хватку, едва ощутив тепло её ладони. Аля едва слышно хмыкает, снисходительно улыбнувшись.

Зал оживает вновь, позволяя нам отработать деньги.

Парни начинают чуть раньше, а я впервые не могу решиться… если ее брат узнает.

Сколько раз я говорил ей…

Моя заминка её веселит, а не внушает ужас. Потому эта глупышка приближается ко мне и едва дотянувшись до щеки, шепчет:

— А я думаю, ты ли это!

Лгунья.

Дежурно улыбаюсь и тут же выкручиваю её, заставляя крутануться и резко сесть на давно ожидающий позади “трон”. Трон? Так себе… дешевая безделушка, стул… жаль, не электрический.

Та не ожидала, только сейчас подняв на меня карие глаза. Охристые… Дамир точно зашибет.

Опускаю ладонь только для того, чтобы скользнуть по её руке и добраться до бретельки, успевая эту девушку обойти.

Мы наконец выравниваемся с парнями, плавно двигаясь в такт.

Нежно провожу линию от ключицы кверху, думая, как не свернуть ей её красивую шею. Алика даже хихикает, искренне веря, что меня обыграла. Глупая. Ради неё же запрещал.

Захожу пальцами за ухо, наклоняясь и искусно делая вид, что целую. Мне хватает миллиметра. И теперь хмыкаю я, замечая, как впервые она перестала дышать.

А я еще даже не начал.

Провожу линии по плечам, спускаюсь к ладоням и тут же поднимаю их вверх, заставляя чуть выгнуться ко мне. И почему-то именно сейчас я замечаю едва заметный черный бюстгальтер, сковывающий её приподнявшуюся грудь. Она поднимает голову, замечает мою улыбку и в первый миг даже дергается, пока я ловко разматываю с левой руки подтяжки, тут же переплетая ей руки, не давая многократными тренировками даже шанса избежать этого. Подцепляю кольцо на выступе этого "треклятого табурета" за застежку, обездвиживая её.

Цокает и выгибает бровь. Прикусывает губу, но тут же напускает на себя скучающий вид. А толпа орет.

Обхожу её, как делал десятки раз на сцене и сотни на репетициях. Дотрагиваюсь до верхней пуговки своей кристально белой рубашки.

— И это все? Стас, я ожидала большего!

Рот бы ей... кляпом … но такое сейчас не предусмотрено.

Расстегиваю первую, двигаясь под ритмы. Позволяю себе обернуться и чуть ли не самозабвенно быстрыми движениями расстегнуть все до единой. Майка не предусмотрена.

Улыбаюсь девочкам, возжелавшим потянуть к нам руки и не понимающим сейчас, что это всё… блеф. Результат ежедневных тренировок, не больше.

Резко стягиваю рубашку, не снимая до конца. Играю с ней, то скидывая чуть ниже, то вновь поднимая. Касаюсь кадыка и скольжу одной рукой к Адамову яблоку, на миг останавливаюсь и под недовольные выдохи перевожу движения к пуговице на манжетах.