Дядя вскинул брови, а я умоляюще посмотрела на варвара. Вздохнув, Геррах убрал ладонь и, взяв вилку и нож, приступил к ужину.

Ел он с аппетитом, но очень аккуратно. Я ведь подозревала, что раб специально доводит меня своим чавканьем и манерами, и теперь получила этому подтверждение. Он бы, пожалуй, и с рыбой справился.

— А мы с Амедеей нашли чудный магазинчик, — невпопад сказала тетя, решив поучаствовать в беседе. — Такие прекрасные платья. И столько тканей: и шелк, и бархат, и кружева…

— Дайте потом адрес Герраху, — посоветовал Филипп. — Ему же надо куда-то сбывать свой товар. Кстати, где вы остановились?

— В съемных апартаментах, — ответил Геррах. — Устал от постоялых дворов и таверн. Хочется домашнего уюта.

— А ваши люди?

— Хотите поискать среди них мясо для горячих игр?

— Если кто-нибудь из них так же хорош и тоже прячет драконью чешую на своем теле…

Геррах откинулся на спинку стула и с насмешкой посмотрел на Филиппа.

— Такое чувство, что вам хочется меня раздеть, — заявил он и с таким предвкушением подтянул рукава рубашки, что я испугалась.

Сперва почти прямым текстом заявил, что Филипп слабак, теперь вот прямое оскорбление мужественности. В красных горах Герраха такое наверняка не прощают.

— Я и так вижу, что вы в отличной физической форме.

Филипп благостно улыбнулся, но серые глаза оставались холодными как сталь. Геррах как будто разочарованно вздохнул.

— Интересный браслет, — заметил Филипп, кивнув на его руку. — Можно взглянуть?

Мое сердце вновь подскочило и забилось где-то у горла.

— Нет, — ответил Геррах. — Я с ним не расстаюсь уже очень долгий срок.

— Полагаю, это подарок от женщины? — спросил дядя, выразительно глянув на меня.

Геррах закинул руку на спинку моего стула и невзначай погладил меня по шее.

— Так и есть, — вздохнул он и великодушно предложил: — Амедея, если тебе неприятно, что я ношу этот браслет, ты можешь его с меня снять.

— Нет, — ответила я, не сдержав улыбки. — Он тебе очень идет.

***

В целом ужин, по мнению Герраха, прошел неплохо. Дядя, поначалу глядевший на него волком, как будто призадумался. Женишок к концу вечера помрачнел и скатал свою салфетку в плотный шарик. Запихать бы ее прямиком ему в глотку, до самого кадыка, а лучше расквасить нос и добавить на белый костюм кровавых узоров.

Этот невзрачный козел просто выводил его из себя. Тощий, бледный, пальцы бегают и как будто живут своей жизнью. И этот хлыщ вознамерился покуситься на Амедею! На нее и так есть кому покушаться.

Что до хозяйки вечера, то она была очаровательна, а ее кожа — нежна как шелк, которым он якобы торговал. Самое захватывающее, что Амедее нравились его ласки: щеки розовели, дыхание сбивалось, а в голубых глазах, обращенных к нему, помимо злости мелькало и потаенное желание большего.

После ужина он вышел вместе с Конрадом и женишком, но отказался от места в экипаже, соврав, что хочет пройтись. Остановился ровно на границе, откуда его начинало тянуть в дом незримой цепью.

Конрад задержался возле него и тихо уточнил:

— Я верно понял ваши намерения касательно моей племянницы?

— Верно, — подтвердил Геррах. — Я хочу на ней жениться.

Такой вариант тоже возможен. В довесок к женитьбе по-любому пойдет свобода, и вряд ли узы брака будут тяготить его сильнее рабского браслета.

— И вы готовы отказаться от приданого Амедеи?

— Да, — кивнул Геррах. — Больше того, я дам за нее выкуп.

— А о какой примерно сумме идет речь? — заинтересовался Конрад.

— Сто тысяч золотом, — сказал Геррах, и глаза дяди алчно вспыхнули.

— Конрад, — нетерпеливо позвал его женишок из кареты. — Вы что там, решили сговориться на пару рулонов шелка.