— Что она себе позволяет? — возмущается Марина. Ей приходится почти бежать, чтобы успеть за мной, потому что оттягивать я больше не намерен. — Зачем ты привёл её в наш дом? Ладно, любовницу завёл, но какой ты пример детям показываешь, поселив её под одной крышей с нашими детьми?

Её последние слова звучат, как раз когда мы оказываемся в кабинете. Я с силой захлопываю дверь и устремляю на неё взгляд, представляя, как мои пальцы смыкаются на её тонкой шее и вытряхивают всю спесь из этой заразы.

— Во-первых, это мой дом. И только мой, — произношу с расстановкой. — Во-вторых, не тебе говорить о примере после того, как ты бросила собственных детей. Где ты была всё это время? Впрочем, можешь не отвечать, меня это не интересует. Говори, что хотела, и проваливай.

Опускаюсь в кресло. Марина не ждёт приглашение и садится напротив. С минуту молчит, то ли собираясь с мыслями, то ли выдерживая театральную паузу. В после поднимает взгляд и говорит:

— Я хочу всё исправить. Леон, пожалуйста, дай мне сказать, — тут же добавляет, видимо, заметив, что я мгновенно закипаю от её слов. — Я знаю, что не заслужила на второй шанс, но ради детей, пожалуйста, позволь мне доказать, что я осознала свои ошибки и стала другой. Дай мне месяц. Один месяц, и ты увидишь, что я не обманываю. Я напортачила, знаю, слишком сильно, но детям нужна мать. Только ради них…

— Третий.

— Что третий? — смотрит недоумённо.

— Третий шанс, не второй, Марина.

Она опускает глаза, словно и правда сожалеет и раскаивается.

— Да, — тихо соглашается. — Прости меня, — бросает взгляд украдкой, теребит сумочку. — Я понимаю, что я не заслужила, но прости. Я клянусь, что исправилась, — поднимает глаза и уже смотрит уверенно. — Позволь мне искупить свою вину перед детьми.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю устало, потирая переносицу. — Встреч с ними? Это только в том случае, если они сами захотят тебя увидеть. Если откажутся — я навязывать не собираюсь.

— Леон, — смотрит с мольбой, — я хотела предложить кое-что другое. Позволь мне… пожить с вами.

Мои брови взлетают в удивлении. Неплохая заявка. Только тут категорическое нет.

— Леон, один месяц! Один месяц в одном доме с детьми. Если после этого они не захотят меня больше видеть, если ты посчитаешь, что я не достойна считаться их матерью, я без разговоров подпишу документы на развод и отказ от… детей, — её голос дрогнул. В глазах стоят слёзы. Неужели и правда вспомнила о том, что она мать. — У тебя ведь большой дом, я не буду тебе мешать и лезть в твою жизнь.

Может, стоило отказать, но в моей голове чаша весов тут же склоняется в сторону согласия. Детям нужна мать — это раз. Никто заменить её не сможет. Марина выглядит в кои-то веки искренней — это два. А третье — возможность в случае чего без судов и нервотрёпки вычеркнуть её из своей жизни слишком уж заманчива.

— Хорошо. Но следующая твоя ошибка станет последней. Один месяц, и если ты не справишься, проваливаешь нахрен из моей жизни и жизни моих детей.

— Да, — кивает она, — большего я и не прошу. Я могу занять комнату рядом с детской? — спрашивает уже более оживлённо, но ответа от меня не ждёт. — Я тогда за вещами сбегаю, — поднимается резко. Провожаю её недоуменным взглядом. Возле двери Марина оборачивается. — Мне твои парни помогут затащить сумки? Ой, и скажи им сразу, чтобы пропускали меня. Пожалуйста, — добавляет улыбаясь. Едва не прыгая от счастья, спешит за дверь, наверное, пока я не пришёл в себя и не передумал.

А я почему-то был уверен, что переезд случится как минимум завтра, а лучше через неделю. Когда я хотя бы немного свыкнусь с этой мыслью и поговорю с детьми. Но с другой стороны, раньше сядешь — раньше выйдешь. Произойдет это через неделю, или сегодня — от этого ничего не поменяется.