После освобождения Сергей Константинович с воодушевлением принял мое приглашение отправиться на Луну, в лучшую лабораторию в мире. И он был в полном восторге от того, что я тут наворотил. Впервые попав в лабораторию, Лапатин бегал от одного прибора к другому, читая их характеристики применения, периодически открывая и закрывая рот, как рыба. А освоив новые возможности, теперь вот измывается надо мной за свой конфуз.

Пока я был занят процессом, Лапатин пододвинул ко мне стул и, усевшись, спросил:

– Михаил, как ты себя чувствуешь?

Программа мониторинга эмоций собеседника уловила в голосе профессора тревожные нотки, но в то же время огромный интерес, и я замер.

– Как-то мне не нравится ваш вопрос, Сергей Константинович, со мной что-то не так?

– Нет-нет, Михаил, – запричитал профессор, – физически ты полностью здоров. – Он замолк на несколько секунд. – Ну насколько можно быть здоровым в твоем состоянии.

Я некоторое время пристально смотрел на него, затем, продолжив освобождаться от датчиков, протянул:

– Та-а-ак! Вот тут вы меня не успокоили, профессор, говорите, я уже большой мальчик. – А попутно подключился к данным, которые получил Лапатин после моего обследования.

Он неожиданно вскочил и начал расхаживать взад-вперед, периодически поглядывая на меня.

– Понимаешь, Михаил, я никак не мог предусмотреть такого эффекта. – Затем он перешел на какое-то бормотание, потирая свой бритый подбородок: – Нужно взять пункцию, провести анализ Критта, секвенировать ДНК…

– Профессор? – перебил я его поток мыслей.

Тот остановился, снова посмотрел на меня горящими глазами и, поняв, что все-таки придется объяснять, обреченно вздохнул. Усевшись рядом на стуле, он повернул ко мне проекционный монитор.

– Смотри:

На мониторе отображалась трехмерная проекция импланта с множеством нитей отростков, опутавших мой мозг.

– Ты сказал, что после эмоционального потрясения некоторые участки мозга были замещены искусственными клетками.

– Да, вот они. – Я указал на несколько более светлых пятен.

– Верно, в ДНК искусственных клеток заложена программа восстановления на случай повреждения импланта, но этот механизм не должен был распространяться на клетки твоего мозга. И процесс замещения твоих клеток искусственными не остановился, а продолжается и сейчас. – Лапатин вывел дополнительные данные. – Вот, толщина нитей увеличилась в три раза, а общая масса импланта на десять процентов.

Я задумался над тем, что сказал профессор. Такую диагностику я не проводил и не замечал изменений. Процесс мышления тоже не изменился, я все тот же Миша Волков… наверное.

– Чем это мне грозит? – спросил я у Лапатина.

– Пока не знаю, Михаил, – профессор потер подбородок, – думаю, со временем все клетки мозга будут полностью замещены. Как это отразится на тебе, не могу сказать, сейчас я не вижу каких-либо изменений в твоем поведении. Тем более искусственные нейроны полностью копируют замещенный нейрон. – Он опустил голову и снова начал что-то бормотать.

– Профессор?!

Тот поднял голову, и я увидел в его глазах одержимость новой загадкой, значит, пора заканчивать, а то скоро до него не достучишься.

– Какой прогноз, сколько это займет времени?

– Сейчас. – Профессор повернулся к экрану и вывел следующие данные. – Замещение происходит не линейно, чем больше площадь контакта искусственных клеток с клетками твоего мозга, тем быстрее будет идти процесс. Соответственно, с ростом количества уже замещенных клеток дальнейшее замещение будет ускоряться, и если не случится ничего экстраординарного, то на это уйдет около десяти лет. – Он снова вскочил и начал расхаживать, продолжая говорить: – Михаил, ты должен позволить мне следить за твоим состоянием!