Я прикинул, хватит ли мне времени на выполнение задания. И получалось, что впритык. Но деваться уже некуда. Что-то новое придумывать нет времени. Да и штрафные баллы мне начислят за такие дела. Поэтому я решительно ответил:

– В самый раз. Размяться нам не помешает.

– Ну смотри, третий лейтенант, – пилот развернулся и ушёл в кабину бота.

Поднявшись по аппарели, я сел на свободное место и опустил страховочную раму. Загудели двигатели, набирая обороты. Я почувствовал нарастающую вибрацию, пропавшую, когда двигатели вышли на рабочий режим. Бот дёрнулся и начал набирать высоту.

Пока мы летели, я рассматривал на планшете место сдачи зачёта, внося корректировки в план предстоящей миссии. Мне предстояло выполнить задание за два с половиной часа, а не за четыре, как я планировал раньше.

Я поймал себя на мысли, что испытываю восторг, предвкушая начало операции. Сколько себя помню, только и мечтал, что вот так поведу в бой своих людей. Родителей я не знал, всё мое детство прошло в училище для сирот, специализированном, конечно, как все подобные заведения. В них взращивают будущих служащих, чиновников, военных, инженеров и прочих полезных спецов, которые потом поступят на государственную службу. Своего рода инкубаторы, кузницы кадров. Детей тестируют на предмет склонности к той или иной сфере деятельности, а после распределяют по спецучреждениям. И выпускники становятся новой элитой государства. Ещё бы, за такими, как я, не стоят богатые родители или высокопоставленные связи, и поэтому всё зависит только от тебя самого. А профильное тестирование помогает делать то, что действительно нравится. И хотя любой гражданин может баллотироваться на тот или иной пост, но 90 процентов вакансий занимали выпускники таких спецучилищ.

И мне прочили военную карьеру. Не скажу, что тестировавшие меня ошиблись. Я действительно мечтал об этом и готовился. И вот сейчас я становлюсь ещё немного ближе к цели. Закончился первый курс, и, как только я сдам зачёт, получу вторую лычку.

Меня вывел из задумчивости голос в динамиках шлема:

– Третий лейтенант, через пять минут будем на месте. Но посадить птичку негде. Густой лес, а подходящих полян не наблюдается.

Я хмыкнул. Ну да, как же без проверки возможности десантирования в экстремальных условиях.

– Принял! Будем десантироваться на ходу.

В принципе, прыжок с летящего бота не являлся чем-то сложным. Все курсанты отрабатывали его до автоматизма. Но вот то, что группа растянется во время приземления, не есть хорошо. Хотя есть одна уловка для таких ситуаций. Я активировал командный канал:

– Внимание, взвод! Высадка будет проходить по протоколу Д3. Всем пристегнуть систему «Медуза». Доложить по готовности.

На визоре шлема один за другим менялся статус бойцов, и, когда все доложились, я отправил сигнал общей готовности пилоту. В десантном отсеке загорелась жёлтая лампочка.

– Внимание, взвод! Готовность – одна минута, – все, конечно, и так это знают, но, по инструкции, я обязан предупреждать.

С жужжанием стала опускаться аппарель. Снаружи уже стемнело, но солнце ещё не до конца ушло за горизонт. На фоне неба была видна вторая машина, где-то в километре от нас. В ней так же готовилось совершить прыжок второе отделение.

Десантники начали подниматься и выстраиваться в колонну по два практически вплотную друг к другу. Такое построение подразумевало совместный прыжок. Я встал замыкающим и приготовился, глядя на светофор. Загорелся зелёный сигнал, и мы все одновременно побежали и прыгнули в темноту. Я почувствовал, как желудок устремился к горлу. Отличная всё-таки штука – этот тренажёр. Все ощущения передаёт. Как будто я действительно сейчас прыгаю в темноту леса.